Вриндаванлал Варма - Мриганаяни

Лакхи не спала уже несколько ночей, и глаза у неё слипались. Она прислонилась головой к дереву и задремала.

И приснилось ей, будто она в горном лесу. В одной руке у неё лук, в другой — стрела. Из-за кустов, прямо на неё, топча и ломая всё на своём пути, несётся стадо диких буйволов. Она кладёт стрелу на тетиву, хочет натянуть лук, но рука не слушается её, тетива не поддаётся…

Лакхи в тревоге открыла глаза. Лук и колчан — на месте. Значит, и лес и буйволы ей приснились… Но вдруг ей почудилось, будто недалеко от неё кто-то спрыгнул со стены. Может, померещилось? Она повернула голову и увидела, как со стены один из другим спускаются люди.

«Свои или тюрки?» — мелькнуло в голове.

В это время из-за стены показалась чья-то голова. Человек взобрался на стену, перегнувшись вниз, в сторону вражеского стана, что-то сказал на незнакомом ей языке. Все сомнения Лакхи разом развеялись.

«Не спать!» — донеслось с дальней башни.

«Сколько их?» Лакхи всматривалась в темноту. Тюрки были близко, почти рядом, и о чём-то перешёптывались. Один воин, прижавшись к стене, помогал остальным спускаться.

Лакхи осторожно подвинула к себе лук с колчаном, положила стрелу на тетиву и, прицелившись в голову, которая показалась из-за стены, выстрелила. Раздался крик. Тюрок сорвался и, увлекая за собой товарищей, которые следом за ним лезли по лестнице, полетел вниз, где во мраке толпились дожидавшиеся своей очереди воины. Послышались стоны и вопли. Пробравшиеся в крепость тюрки растерялись. А Лакхи всё стреляла и стреляла. Со свистом летели стрелы. Одни поражали врага, и тогда раздавался стон или крик, другие же, ударившись со звоном о нагрудник, ломались или отскакивали.

Наконец тюрки обнаружили Лакхи и стали её обстреливать. Однако попасть в неё было нелегко: ведь она пряталась за деревом, в темноте. Поэтому стрелы, свистя, пролетали мимо или со звоном ударялись о наплечники и нагрудники. Но одна стрела всё же достигла цели: она глубоко вошла между рёбер. Однако Лакхи, превозмогая боль, продолжала стрелять.

Стрелы кончились, но в живых оставалось ещё несколько тюрок. Тогда Лакхи обнажила меч. Однако спазма сжала горло, изо рта струёй брызнула кровь. Рука, в которой лежала рукоять меча, ослабла.

«Надо поднять тревогу», — подумала Лакхи и громко крикнула. Изо рта снова хлынула кровь. Когда стало легче, Лакхи опять крикнула и прижалась к стволу, чтобы не упасть.

Один из тюрок хотел ударить Лакхи мечом, но опасность придала ей силы, рука стала твёрже. Тюрок замахнулся. Но Лакхи присела, и меч рассёк воздух. Зато Лакхи вонзила свой меч врагу в живот. Тюрок грохнулся наземь. В это время подоспели стражники. При свете факелов они увидели Лакхи. Тяжело раненная, она доживала последние мгновения. Несколько поодаль лежали сражённые Лакхи враги — некоторые из них ещё были живы. С зубцов свисали верёвки. Стражники обрубили их.

— Мужа моего… мужа позовите… — простонала Лакхи.

— Мы отнесём тебя к нему, — услышала она в ответ.

— Не надо… Не трогайте меня… Пусть он сам придёт.

Один из стражников побежал за Аталом, другой принёс воды.

Атал кинулся к Лакхи, обнял её. Она тихо отстранила мужа. И тут Атал увидел, что грудь и шея её залиты кровью, а изо рта течёт тонкая алая струйка.

— Боже, за что это? — Слёзы душили Атала.

— Скажи… выполнишь ты мою просьбу? — слабеющим голосом спросила Лакхи.

Атал сложил руки, словно призывая бога в свидетели.

— Я хочу… чтобы ты… женился… на… девушке своей… касты… — едва слышно произнесла Лакхи.

То были её последние слова. Рот свело, по телу пробежала судорога, Лакхи скончалась.

Атал вытер слёзы.

— Сложите погребальный костёр, — приказал он охрипшим голосом. — Здесь, на этом самом месте! Поднимите на ноги всю крепость и обшарьте каждый уголок — не прячется ли где враг.

Несколько воинов принялись складывать костёр. Другие подняли тревогу и разбудили всех воинов и крестьян, укрывшихся в крепости. Проснулись и крестьяне из Раи. Дрожа от страха, явились они на свой пост, где погибла сменившая их Лакхи. Сурово взглянул на них Атал, но не произнёс ни слова.

Он бережно снял с Лакхи украшения и положил их в сторону.

«Теперь ей уже не страшны законы каст», — с горечью подумал он.

Молитвенно сложив руки, Атал стоял и смотрел, как языки пламени лизали тело его подруги. В глазах у него не было ни слезинки. Только лицо выражало глубокое страдание.

«Лакхи, я выполню твою волю! Я женюсь! Но снова на тебе. И очень скоро», — поклялся он.

Затем быстро зашагал к крепости. Военачальники последовали за ним. Войдя в свои покои, Атал подошёл к окну, из которого был виден погребальный костёр.

«Видит ли этот огонь Нинни?» К горлу подступил комок, но Атал тотчас взял себя в руки и, отвернувшись от окна, обратился к военачальникам:

— Сейчас мы откроем ворота и атакуем тюрок. Кто дорожит своей жизнью, может идти спать, кому дорога честь томаров, бхадауриев [233] Бхадаурии — одна из подкаст кшатриев и гуджаров, пусть наденет шафрановую одежду [234] Шафрановые одежды раджпутские воины надевали, когда шли на смертный бой . Прорвём вражеские ряды — тогда завтра будем в Гвалиоре.

Вокруг было тихо, лишь изредка раздавались крики часовых.

Пехота Ман Сингха вышла через западные ворота Гвалиорской крепости и спустилась по узкой извилистой тропинке, а из восточных ворот, тех, что недалеко от Гуджари-Махала, появились слоны и конница. Удар по делийцам был нанесён с двух сторон одновременно.

Сикандар не был готов к бою. Он опасался лишь небольшого отряда раджпутов, которые, пользуясь неизвестным ему подземным ходом, уже дважды причинили ему столько хлопот. Однако нападения целой гвалиорской армии, да ещё во главе с самим Ман Сингхом, он никак не ожидал.

Слоны топтали и давили воинов Сикандара, конница обрушила на тюрок страшный удар своих мечей, а пешие воины осыпали врагов стрелами.

Делийская армия дрогнула и под натиском отважных гвалиорцев начала отступать. Попытки Сикандара задержать отход своих войск кончились неудачей. Где бы ни шёл бой, в долине или в горных лесах и ущельях, везде гвалиорские воины теснили врага. Одна часть тюркской армии отошла к югу от Гвалиора, другая отступила в направлении Раи, а третья была окружена и уничтожена слонами Ман Сингха. Ман Сингх был опытным полководцем. Его связные действовали быстро и точно.

Солнце ещё не взошло над горизонтом, когда со стороны Раи показалось несколько всадников. Разыскав Сикандара, они доложили ему, что на войско, которое вело осаду крепости Раи, неизвестно откуда налетел противник, и завязался ожесточённый бой.

Это всё, что они знали. Дело же обстояло так. Как только перевалило за полночь, ворота крепости Раи раскрылись, и оттуда на конях вылетели раджпутские воины: томары, бхадаурии, Гуджары — все в шафрановых одеждах. Тюрки, не ожидавшие нападения, растерялись. Лишь один отряд оказал сопротивление раджпутам. Разгорелся бой. Нескольких воинов отрядили к Сикандару, чтобы известить его о неожиданном нападении (никому и в голову не приходило, что это раджпуты Атала вышли из крепости).