Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Выстоять и победить

«Ишь ты, — думал Филипп Васильевич Мануйлович, поглядывая на своих преобразившихся бойцов, выгибая колесом грудь с орденом Боевого Красного Знамени на потертом пиджаке. — Прямо, скажи-ка, точно из бани». Он был бы не прочь покрасоваться и в погонах, но погоны дали не всем, а только бывшим командирам Красной армии, да и то через одного. Видать, там, где побывал Всеношный, знают про всех, кто и как здесь воюет. И про него, Филиппа Мануйловича, тоже. И хотя он понимал, что это знание идет от того же Всеношного и его штаба, однако ему очень хотелось, чтобы оно было как бы дано свыше… не от бога, нет, в которого он давно не верит, а откуда-то оттуда, где восседают Сталин и все его ближайшие сподвижники. И это чувство причастности к одному делу всех и каждого в огромной стране, имя которой Россия, грело его душу и поддерживало в нем сознание, что его Володька погиб не напрасно в свои совсем еще юные годы.

После митинга и награждения партизанские роты прошли парадом перед командованием бригады, а затем состоялось совещание всех командиров, на котором выступил человек в форме полковника. О нем было сказано, что это человек с Большой земли. Ни имени, ни фамилии названо не было. Полковник очень подробно рассказал о положении на фронтах, в Европе и в самой Германии, во всем остальном мире, и по его словам получалось, что Германия выдыхается, что ее силы уже далеко не те, что во всем мире нарастает сопротивление оккупантам, что близок час окончательной победы, хотя за нее еще придется платить и кровью и человеческими жизнями.

Но ни Филиппа Мануйловича, ни остальных партизан это нисколечко не пугало.

Главное же заключается в том, как сказал этот полковник, что Красная армия стала во много раз сильнее, организованнее и опытнее, чем была в начале войны, что советский тыл дает ей столько и такое оружие, сколько и какое требуется для победы. И это, конечно, было правдой, которую Филипп Мануйлович чувствовал по себе и по своим людям: тоже ведь не сразу воевать научились, и тоже это умение досталось дорогой ценой.

— Вы — часть великой всенародной армии, — сказал полковник, — и от ваших усилий зависит, как скоро враг будет изгнан с нашей многострадальной земли и добит в своем собственном поганом логове.

Через несколько дней бригада, почти в полном составе, оставив на месте лишь заслоны, вышла на большую диверсию. Часть партизан мелкими группами рассредоточивалась вдоль железной дороги Могилев-Орша от Орши до Копыси, большая часть выдвигалась к железнодорожной станции, расположенной на правом берегу Днепра, напротив этого самого города Копысь, первые поселенцы которого когда-то облюбовали берег противоположный. В операции должны принять участие и другие партизанские отряды, так что почти все железные дороги от Орши до Могилева, и дальше во все стороны окажутся под ударом партизан.

Акция назначена в ночь на 3 августа. Как предполагал подполковник Всеношный, с этого дня и начнется операция «Рельсовая война», о которой говорили в Москве, призванная разрушить всю систему перевозок и снабжения немецкой армии в период летне-осеннего наступления советских фронтов.

Роте Филиппа Васильевича Мануйловича отведен участок железнодорожного полотна в полтора километра длинной. Здесь железная дорога разрезает холмистую возвышенность, рельсы лежат меж двумя высокими скатами, и как раз в этом месте рота должна подорвать железнодорожный состав, а затем взорвать и сжечь все вагоны. Расчет строился на том, что разбирать завалы немцам придется особенно трудно: взорванный поезд под откос не сбросишь, каждый вагон придется поднимать краном, грузить и увозить. И паровоз тоже. А задача диверсии в том и состоит, чтобы прекратить движение эшелонов по этой ветке на как можно больший срок.

До этого Филиппу Васильевичу со своим отрядом подобные операции проводить не доводилось, тем более на таком сложном участке. Но еще до того, как командир бригады Всеношный улетел в Москву, Филипп Васильевич под руководством опытных инструкторов почти две недели тренировал своих бойцов на похожей местности скрытному подходу к железной дороге, занятию позиций по прикрытию групп подрывников, различным вариантам атак на взорванный поезд в зависимости от того, что из себя этот поезд представляет и сколько может иметь охраны. Не исключался и воинский эшелон, и порожняк. Конечно, хорошо бы подорвать бронепоезд, который весьма досаждал партизанам, но это уж как повезет. Значит, догадался он, еще тогда Всеношный знал, что предстоит его бригаде и готовил ее к такой масштабной операции. Главное, чтобы сама операция была проведена в определенный интервал времени, а подрыв железнодорожного полотна произведен в разных местах и, если повезет, уничтожение какого-нибудь поезда совпал с атакой бригады на железнодорожную станцию Копысь.

Несколько дней разведчики следили за дорогой, изучали график движения поездов, охранного бронепоезда, дрезин, маршруты пеших и конных патрулей. И Филипп Васильевич побывал на своем участке дороги вместе с командирами взводов и минерами. На брюхе излазили весь участок, наметили места минирования, позиции для пулеметов, противотанковых ружей и минометов, место сосредоточения роты, пути подхода и отхода, и много еще чего, что может и не пригодится, но иметь в виду надо обязательно.

От всего этого, как казалось Филиппу Васильевичу, у него голова вот-вот расколется на мелкие части. Даже в должности председателя колхоза ему не приходилось иметь в виду всякие варианты и постоянно держать их в голове: там все шло как бы само собой, зависело лишь от природы и усердия колхозников. А тут природа в счет не бралась, тут в счет брались совсем другие обстоятельства, и даже не столько возможные ответные меры немцев, сколько нечто фантастическое, чего и придумать на трезвую голову почти невозможно. При этом каждому взводу придется действовать самостоятельно, хотя и по единому плану, но одно дело — составлять планы, совсем другое — их выполнять. Уж что-что, а это-то Филиппу Васильевичу известно доподлинно: не зря он и в райкоме партии штаны протирал, и в колхозе председательствовал.

Рота вышла к дороге перед закатом, затем взводы, ведомые своими командирами, разошлись на свои участки и затаились. Филипп Васильевич находился со вторым взводом — как раз посредине.

Операция назначена на предрассветные часы: в это время как со стороны Орши, так и со стороны Гомеля проходили первые поезда. В основном товарняки, везущие лес, уголь, скот, металлолом — добычу и отходы войны. Только с рассветом начинали движение воинские эшелоны, но в это же время усиливалось и патрулирование дороги.