Сьюзан Ховач - Башня у моря

И какой же это был красивый дом! Елизаветинский, в традиционной форме буквы «Е», с величественными трубами, с высокими обветренными стенами и удивительными окнами, непохожими друг на друга. Дом выходил на парк, разбитый по приказу одного из моих предков, живших в восемнадцатом веке, но за домом находился очаровательный елизаветинский сад с лабиринтом, который вполне мог сравниться с лабиринтом Хэмптон-Корта, и несколькими огороженными беседками, где цветы цвели все лето, а трава была очень ровная, короткая и зеленая. Тут были и другие следы восемнадцатого века – оранжерея и довольно устрашающий бельведер, – но елизаветинский сад нравился мне больше всего, и именно там я впервые заинтересовался посадкой цветов и наблюдением за тем, как они растут.

В холле, обшитом панелями из великолепного дуба, над огромным камином висели скрещенные мечи, а на одной из стен растянулся громадный персидский ковер. А дальше – лестница, моя лестница, лучшая из всех лестниц в мире, вырезанная вручную Гринлингом Гиббонсом с таким мастерством, что я не мог смотреть на нее без трепета. Такой же восторг переполняет меня, когда я вижу великолепное произведение искусства, которое невозможно описать словами. Именно эта лестница и вдохновила меня начать резьбу по дереву, и я всегда получал ни с чем не сравнимое удовольствие от этого занятия.

В Вудхаммере много резьбы, хотя ничто не может сравниться с великолепной резьбой лестницы. Отделанные панелями комнаты были теплыми и спокойными, лабиринт коридоров навевал ощущение сказки, бесконечно очаровательной тайны. Какое это было чудо для ребенка – расти в таком доме, и ничто не доставляло мне большего удовольствия, чем мысль о том, что мои дети тоже будут расти здесь.

Я, конечно, никогда не говорил об этом отцу, потому что знал: он не поймет. Отец принадлежал к тому поколению де Салисов, которое выросло не в Вудхаммер-холле. Мой бедный папа! Он родился в Кашельмаре, строгой, жуткой, новой Кашельмаре, безумно симметричной, архитектурно идеальной, но не имеющей души. Построенная в глуши, лишенная связи с прошлым, что так грело меня в Вудхаммере, пронизанная сырым ирландским воздухом, от которого стыли мозги, окруженная враждебными ирландскими крестьянами, Кашельмара была для меня устрашающей, гнетущей и отталкивающей. Когда я возвращался домой в Вудхаммер из Кашельмары, даже побывав там несколько дней, мне всегда хотелось встать на колени и поблагодарить Бога за то, что Он спас меня от зла.

«Слава богу!» – лихорадочно, как обычно по возвращении, думал я. Когда же смотрел на слуг, выстроившихся в ровные линии, Ирландия казалась такой далекой, как какой-нибудь остров Южного моря, а Кашельмара – просто неприятностью, растворяющейся в тумане памяти.

Я радостно пожимал руку мажордому, когда заметил кого-то сбегавшего по лестнице. Увидев блеск рыжих волос, зайчик, посланный стеклышком пенсне, размах темного модного платья, я почувствовал, как мое сердце радостно екнуло во второй раз.

– Маргарет! – воскликнул я. – Какой чудный сюрприз!

Но Маргарет даже не улыбнулась мне. Она смотрела куда-то над моим правым плечом, и, когда я понял, что мой энтузиазм не взаимен, мимо меня со скоростью лисы, убегающей из норы, пронеслась Сара и бросилась в распростертые объятия тетушки.

– Решение совершенно очевидно, – твердо сказала Маргарет. Дорогая Маргарет, у нее и в самом деле необыкновенный талант улаживать жизнь других людей. – Вы с Сарой должны проводить больше времени вдвоем.

Час спустя мы сидели в длинной галерее Вудхаммера. Сару успокоили и уложили в кровать, девочки тоже приходили в себя после путешествия, а Дерри еще не появлялся из своей комнаты. Я собирался найти убежище в тихом уголке, предпочтительно на чердаке среди моей коллекции резьбы, когда Маргарет, словно коршун, налетела на меня, ухватила за рукав, чтобы я не мог сбежать, и усадила на один из диванов, с которого через террасу был виден елизаветинский сад. Выбора у меня не оставалось – только сдаться. Я мрачно выслушал ее рассказ о страданиях Сары и повеселел, лишь когда она добавила:

– Разумеется, это не только твоя вина, я все понимаю.

– Правда? – с надеждой спросил я.

– Господи, нет, конечно. Я же не настолько слепа, чтобы не вычитать между строк письма Сары мольбу о помощи и просьбу приехать в Вудхаммер. Думаю, короткий визит в сложившихся обстоятельствах может пойти на пользу.

– Я так рад тебя видеть. Почему бы тебе не послать за мальчиками и не пожить здесь месяц-другой? Понять не могу, почему ты их оставила в Лондоне.

И в этот момент Маргарет поделилась со мной своим мудрым советом: мы с Сарой должны больше времени проводить вдвоем.

– Вот почему я не собираюсь задерживаться, – пояснила она. – Я приехала забрать в Лондон Клару и Эдит. Они могут поехать со мной, когда я повезу мальчиков на море в Борнмут.

– Но… – начал я и споткнулся.

– О, я понимаю! – сразу же заворковала Маргарет. – Ты такой добрый и щедрый, Патрик, тебе никогда и в голову не приходил отказ взять девочек под свое крыло, но в настоящий момент будет гораздо лучше, если они поживут у меня.

Подозрительность и смятение одолевали меня.

– Маргарет, это очень мило с твоей стороны, но…

– Есть какие-то трудности? – спросила Маргарет, глядя на меня рысьими глазами.

– Не то чтобы трудности, но, понимаешь, Дерри очень увлекся Кларой, и он рассчитывал, что будет здесь видеться с ней.

– Отлично! – воскликнула Маргарет. – Почему нет? Он наверняка всегда хотел посмотреть Лондон, а умный молодой человек, вроде Дерри, точно сможет найти хорошо оплачиваемую, достойную работу.

– Гм… – Мне ничего не приходило в голову. Я попытался быть откровенным. – Понимаешь, я сам хотел провести какое-то время с Дерри, но, вероятно, ты права, и лучше ему будет поехать в Лондон за Кларой. Он в ней просто души не чает.

– Замечательно! Я люблю романтические увлечения!

– Ты это одобряешь? – Я не мог скрыть удивления. – Все вокруг говорят, что Дерри даже смотреть на Клару непозволительно.

– Думаю, Дерри пора последовать твоему примеру и угомониться, – твердо проговорила Маргарет. – И потом, мы должны быть практичными, верно? У Дерри масса талантов, он честолюбив, но мы все знаем, что одних талантов и честолюбия недостаточно для успеха. Ему, чтобы войти в историю, нужна богатая жена со связями, а Кларе, как и любой другой девице, нужен муж, обаятельный, умный, молодой муж. Что может быть важнее?

– Маргарет, господи боже! – воскликнул я в искреннем восхищении. – Ну почему на свете так мало таких разумных людей, как ты? Жить стало бы проще и гораздо удобнее. Значит, ты простила Дерри, да, за ту историю перед смертью папы?