Сьюзан Ховач - Башня у моря

– Нет, конечно, все ко мне относились дружески, пока ты оставался в Лондоне, но стоило тебе уехать – предрассудки в отношении так и полезли. Уотермилл и Хантингфорд не принимали мои долговые расписки, а этот ублюдок Дэнзигер попросил меня покинуть «Альбатрос». Он сказал, что поступали жалобы, будто я мошенничаю в карты, – мошенничаю! Ты можешь себе представить? Жаль, что наш разговор проходил без свидетелей, а то бы я засудил его за клевету – он бы у меня голым остался.

– Но кто…

– Откуда я знаю, кто запустил эту ложь? Думаю, Стил. Он задолжал мне пару сотен и не хотел отдавать, когда мне требовались деньги, чтобы погасить долги. Но какое имеет значение, кто на меня обозлился? Скоро стала распространяться ложь, будто меня выставили из «Альбатроса» за жульничество, и никто из политиков не пожелал и близко ко мне подходить. Конец всем моим политическим амбициям! Вот что значил туз пик, у меня на этот счет нет сомнений, – мою гибель как начинающего политика.

– Но это же чудовищно несправедливо!

– Может быть, но меня это больше не волнует. Я собираюсь вернуться в Дублин и снова заняться адвокатской деятельностью. Клару я оставил на Сент-Джеймс-сквер с Маргарет. Я решил, что сначала подыщу место для жилья, а потом уже привезу ее в Ирландию. Но как только я оказался в Ирландии, то подумал, что никак нельзя не сесть на поезд до Голуэя. Когда же добрался до Голуэя… я сел в рейсовый экипаж, но доехал только до Утерарда, а там лошадь захромала и всем пришлось сойти, хорошо еще мне удалось взять эту жуткую клячу, которая едва двигает ногами…

– Ты хочешь сказать, что всю ночь ехал из Утерарда?

– Выбор был невелик: либо ехать, либо ночевать в клоповнике!

– Бедняга, ты, наверное, устал. Давай-ка побыстрее домой.

– Не хочу создавать для тебя трудности. Я не забыл, какие условия тебе поставил этот мошенник Дьюнеден, но не думаю, что мое короткое пребывание в Кашельмаре может принести тебе какой-то вред. Какие у тебя новости? Как Сара?

Не нужно было ему рассказывать, но я не удержался. Выложил ему все, опустил только то, что Сара два раза довела меня до импотенции. Когда я закончил, он беспечно бросил:

– Пресвятая Богородица, женщины – сущий ад, верно? – (Мое одиночество стало не таким гнетущим.) – И с чем только нам, мужчинам, не приходится мириться! – воскликнул Дерри, его черные глаза загорелись дерзостью, и я рассмеялся, потому что жизнь снова улыбалась мне, и даже худшие мои неприятности казались тривиальными теперь, когда рядом со мной снова был Дерри.

Увидев Дерри, Сара сразу же пошла к себе наверх и написала письмо кузену Джорджу. Долго ответа ждать ей не пришлось. Тем же самым днем Джордж прискакал из Леттертурка, ворвался в библиотеку, где мы с Дерри пили содовую с бренди, и заявил, что я нарушил слово и он обещает мне, что я пожалею. Вся сцена выглядела настолько нелепой, что Дерри не смог удержаться и в присутствии Джорджа принялся карикатурно изображать его, а это привело Джорджа в жуткую ярость, я даже искренне опасался, что с ним сейчас случится удар.

– Я завтра еду в Дьюнеден-касл! – воскликнул он, выходя из комнаты.

– Богом клянусь, в аду нет такой злости, как в мелком сквайре, – пролаял Дерри ему вслед, и Джордж, который очень не любил, когда его называли мелким сквайром, даже вернулся в комнату, чтобы сказать, что Дерри, без сомнения, обречен на адские муки. – Я подготовлю вам там удобное местечко, – заявил Дерри, оставив, как всегда, последнее слово за собой. – Au revoir.

Мы оба расхохотались, когда еще Джордж не успел выйти из комнаты. Думаю, мы немного переборщили с Джорджем, но я ненавижу его деспотические попытки навязывать мне свою волю.

– Господи Исусе, – сказал Дерри, отирая слезы с глаз, – ну я и наговорил тут. Извини, нужно было придержать язык.

– Я рад, что ты не придержал язык. Мне кузен Джордж смертельно надоел.

– Насколько ты сейчас зависишь от его денег? То есть какова твоя финансовая ситуация?

Я сам толком не знал, но постарался объяснить:

– Он и Дьюнеден оплатили долги, которые я наделал прошлым летом, и они обещали выплачивать мне ежегодно проценты от сдачи внаем Вудхаммера, пока я буду тихо жить в Кашельмаре и не иметь связей с тобой. Если договор будет исполняться в течение трех лет, то у меня будет достаточно денег, чтобы выплатить второй заем, и мой доход снова придет в более здоровое состояние. Я, вероятно, даже снова смогу жить в Вудхаммере и время от времени ездить в Лондон. Но пока все доходы от Кашельмары и Вудхаммера поступают напрямую к Джорджу и Дьюнедену, а они выплачивают мне месячное содержание.

– А что они делают с излишком? Вкладывают его?

– Понятия не имею. Наверное.

– А проценты с вложений ты получаешь?

– Не думаю, поскольку они выплачивает проценты на заем. Полагаю, это справедливо.

– Патрик, черт побери, еще не было такого доверчивого человека, как ты! Филдинг все еще работает у тебя? Может быть, он больше осведомлен о ситуации.

– Нет, Филдинга уволили в целях экономии. Все счета идут Дьюнедену, и думаю, его секретарь следит, чтобы оплачивались все счета.

– Господи боже, Патрик, ты целиком отдался в руки твоих злейших врагов, а они, вероятно, грабят тебя на сотни фунтов ежегодно.

– У меня не было выхода: либо так, либо потеря Вудхаммера, – мрачно напомнил я. – И даже если они мои злейшие враги, они английские джентльмены.

– Английские джентльмены! – глумливо воскликнул Дерри. – Английские джентльмены поставили крест на моей политической карьере и хорошей жизни в Лондоне! Я тебе вот что скажу: я бы предпочел встретиться с шестью вооруженными до зубов членами «Молли Магуайерс» [10] «Молли Магуайерс» – тайное общество XIX века, в которое изначально входили ирландские шахтеры. , чем с парой английских джентльменов, наделенных правомочиями по доверенности! Каковы ежегодные проценты по закладной на Вудхаммер? Я готов биться об заклад, что с помощью небольшого обдуманного упорядочивания и ловких вложений ты мог бы безопасно выплатить проценты и при этом еще иметь какие-то деньги – и все это без всякой помощи Дьюнедена и кузена Джорджа!

– Не знаю, – с сомнением проговорил я. – Я в денежных делах плохо разбираюсь.

– Зато я разбираюсь хорошо, – заявил Дерри. – Меня жизнь научила считать каждый пенс. Да, я, конечно, ошибся с этой чертовой железной дорогой, но даже самые проницательные ребята иногда ошибаются. Патрик, я тебе помогу. Если эти два английских джентльмена устроят бучу, наплюй на них. Мы с Кларой можем приехать и жить здесь, в Кашельмаре, и я тебя снова сделаю богатым, даже если больше мне ничего не суждено сделать в жизни.

Дьюнеден и Джордж разорвали договор, наделявший их полномочиями, и заявили, что траст, созданный для того, чтоб «спасти меня от меня самого», бесповоротно уничтожен.