Сьюзан Ховач - Башня у моря

Когда она кивнула без слов, не глядя на меня, я взял ее руки, чуть сжал их и сказал: я сделаю все, чтобы она была счастлива в Кашельмаре.

– Я сделаю все, чтобы сделать счастливым тебя , – смиренно отозвалась она, и ее ответ стал такой неожиданностью для меня, что я уронил ее руки и уставился на нее с открытым ртом. – Я знаю, что… не слишком хорошо исполняла свои обязанности. Маргарет объяснила, что ты не ходил бы так часто играть, если бы в доме было согласие.

Я даже не думал об этом в таком свете, но должен признать, что нашел объяснение Маргарет очень толковым.

Сара не упомянула имени Дерри, и когда я вспоминал разговор с Маргарет, то понял, что и та ни слова не сказала о нем. Но моя мачеха всегда была умницей – умнее не встречал. Я мог только надеяться, что Сара научится быть похожей на нее, когда мы наконец останемся одни в Кашельмаре.

Я так боялся возвращения в Ирландию, что испытал приятное потрясение, когда выяснилось: жизнь там не так уж плоха. Я выполнил свое обещание братьям проводить с ними время и, как всегда, с удовольствием общался с Маргарет. Моя племянница Эдит, к счастью, осталась в Лондоне с Кларой, так что Маргарет была избавлена от необходимости тащить ее в Кашельмару. Не хочу быть недобрым по отношению к Эдит, но должен признать, что нахожу ее трудной девицей, и я безгранично восхищался Маргарет за ее терпение к ней.

– Эдит неплохая девочка, – объяснила мне Маргарет, когда я затронул эту тему, – но очень обидчивая. Она, конечно, делает вид, что не хочет выходить замуж, но только потому, что боится – вдруг никто не сделает ей предложения. Уверена, она бы ни за что не осталась с Кларой, если бы не хотела побыть в городе до конца сезона. Эдит знает, что здесь, в Кашельмаре, уж точно не встретит ни одного молодого человека.

– В Кашельмаре можно целыми днями не встретить вообще ни одного человека, – мрачно добавил я, не погрешив против истины.

Да, я ездил к Альфреду Смиту, который все еще жил в Клонах-корте, но он пребывал в таком жутком настроении, что никак не мог составить мне компанию. Он сказал, что в долине стало слишком одиноко без Аннабель и он подумывает вернуться в Эпсом и найти там место берейтора. Он попросил у меня денег в долг и никак не мог поверить, когда я ответил ему, что у меня нет ни одного лишнего пенса. Я предложил ему обратиться к кузену Джорджу, но между нами после этого возникла некоторая неловкость, и больше я к нему не ездил.

Единственный человек, с которым мы обменивались визитами, была Маделин. Я боялся, что и она станет просить деньги, но архиепископ, к счастью, проснулся и оказывал помощь, а кроме того, несколько благотворителей поддерживали ее маленькую амбулаторию. Она даже планировала открыть небольшую больницу, и я, зная Маделин, не сомневался, что и больница вскоре будет построена. Некоторым людям всегда удается добиваться своей цели.

– Сара, послушай, – деловито заявила Маргарет, после того как мы посетили Маделин и видели ужасную очередь больных ирландцев, ждущих у дверей, – вот тут прямо у твоего порога благотворительное заведение, которое вполне достойно твоего внимания. Почему бы тебе немного не помогать Маделин? Когда больница откроется, ты бы каждую неделю могла возить туда еду и цветы.

– Я буду отправлять все это Маделин, – быстро ответила Сара, – но не хотела бы ездить туда сама.

Посещение бедняков всегда выбивало ее из колеи, и вся ее благотворительная деятельность сводилась к благотворительным балам. Я ее ничуть не винил. Мы не можем все быть похожи на Флоренс Найтингейл… или на Маделин, которая сохраняла абсолютное спокойствие при виде отвратительных болезней, процветающих в убожестве нищеты.

Стояли ясные летние дни. Я брал братьев кататься на лодке по озеру, ездил с ними по горам. Один раз мы доехали до самого Линона и поели в гостинице, глядя, как лодки доставляют морские водоросли, которыми питались многие крестьяне, жившие на берегах Киллари. В другой раз мы съездили в Леттертурк, хотя я и не стал заходить к кузену Джорджу, потом в Клонбур, где мы заглянули к Ноксам. Позднее даже ездили в Конг – смотрели руины монастыря. С мальчиками я чувствовал себя хорошо. Мне нравились энергия и энтузиазм Томаса, удивляло понимание красоты, свойственное Дэвиду. Я начал подозревать, что Дэвид похож на меня не только внешне, но и своими наклонностями, и чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее мне хотелось именно такого сына. Но это напоминало мне о бесплодии Сары, и меня охватывала печаль – так туман проникает сквозь деревья, когда облака низко повисают над долиной.

Сара нашла, чем занимать время. Она часами писала письма семье (я сильно нервничал, думая о том, что́ она может рассказать в своих письмах, но она клялась, что только пытается утешить отца, который стал болеть). Но как Маргарет ни пыталась убедить Сару вести дневник, та отказывалась под тем предлогом, что ее жизнь скучна, что в ней не происходит ничего такого, о чем она хотела бы написать.

– Но, как я замечаю, это не мешает тебе писать Фрэнсису, – сказала Маргарет.

Должен сказать, что Маргарет прилагала немало усилий, чтобы найти занятие для Сары, но та оставалась глухой ко всем предложениям по благотворительной работе, ведению дневника и других способов проводить время. Сара, впрочем, предпринимала попытки «исполнять свои обязанности», как она это называла, но как может мужчина получать удовольствие, занимаясь любовью с женой, если он знает, что ей ненавистна каждая секунда этих занятий.

В середине августа Маргарет невзначай обронила:

– Мы с мальчиками должны вскоре собираться. Я обещала погостить в Йоркшире у Фенуиков в начале следующего месяца, а перед поездкой на север хочу недельку побыть на Сент-Джеймс-сквер.

Мы с Сарой тут же погрузились в отчаянную панику и умоляли ее остаться, но она отказалась.

– Мне нравилось в Кашельмаре, – твердо сказала Маргарет, – и я знаю, что мальчикам тоже понравилось. Патрик, ты уделял им столько времени. Но никакие гости не должны засиживаться, и у нас есть другие обязательства.

Они уехали. И вот мы остались вдвоем в Кашельмаре, стояли у двери, смотрели, как удаляется экипаж, спускаясь по склону, и тут Сара разрыдалась, а я почувствовал себя, как, вероятно, чувствовал Робинзон Крузо, когда оказался на своем жалком необитаемом островке.

– Почему ты не спишь со мной? – спросила Сара.

– Я думал, ты этого не хочешь, – ответил я.

– Не хочу.

Это было неприятно слышать. Я знал: она предпочитает спать одна, но все же ее слова доставили мне боль.

– Тогда почему ты спрашиваешь?

– Потому что мы должны спать вместе.

– Но мне показалось, ты говоришь…