Татьяна Муравьева - Жены и девы Древней Руси

Однако строительство каменного храма требовало немалых средств, которых не было у молодого князя. Тогда на помощь сыну пришла Ингигерда. Весь доход, который получала она из Старой Ладоги, княгиня пустила на строительство.

Храм строили пять лет. В год, когда он был завершен и освящен, Ингигерда умерла. Перед смертью она постриглась в монахини под именем Анна и была первой, кого погребли в храме Софии Новгородской.

Новгородцы еще при жизни почитали ее как святую и на ее могиле сделали такую надпись: «Святая благоверная княгиня Анна, королевна шведская. Называлася в своей земле Ингигерда».

Основные сведения об Ингигерде содержатся в таких скандинавских источниках, как «История о древних норвежских королях», «Сага о святом Олаве», «Сага об Эймунде», «Круг земной», и некоторых других. Именно в них рассказывается история любви Ингигерды к Олаву Норвежскому, описаны такие яркие эпизоды, как пощечина, полученная ею от Ярослава, попытка убийства Эймунда, пленение и миротворческая миссия во время распри с Брячиславом Полоцким. Однако не все исследователи признают эти источники абсолютно достоверными и предполагают, что в них присутствует элемент художественного вымысла.

Датой рождения Ингигерды, по косвенным данным, можно считать приблизительно 1001 год, крещение вместе со всей своей семьей она приняла в 1008-м, вышла замуж за Ярослава в 1019-м, умерла – в 1050-м.

В русских источниках Ингигерда-Ирина упоминается в обращении митрополита Киевского Илариона к князю Владимиру, крестителю Руси, в день его памяти. «Взгляни на сноху твою Ирину, – восклицает митрополит, – взгляни на внуков и правнуков твоих, как они живут, как Бог их хранит, как они соблюдают веру, которую ты им завещал».

Среди фресковых росписей храма Софии Киевской частично сохранилось изображение семьи Ярослава Мудрого – четыре женщины в княжеских облачениях. Можно предположить, что это Ингигерда и три ее дочери.

Женщины из княжеской самьи. Фреска в храме Софии Киевской

Впервые сведения об Ингигерде собрал воедино Н.М. Карамзин.

Несостоявшийся жених Ингигерды норвежский конунг Олав является одной из ключевых фигур в истории Норвегии. Объединивший под своей властью и окрестивший Норвегию, он был причислен к лику святых почти сразу же после своей смерти и стал почитаться покровителем Норвежской земли. Однако почитали его и на Руси, он стал последним святым, канонизированным до разделения христианской церкви на православную и католическую. В Новгороде и в Старой Ладоге были воздвигнуты посвященные ему храмы. Святого Олава часто изображают стоящим в полный рост и попирающим ногами язычество в образе змея с человеческой головой, причем лицо этого змея имеет явное сходство с самим Олавом, что должно символизировать двойственность его натуры.

Земли вокруг Старой Ладоги, которые Ингигерда получила в качестве вена, впоследствии стали называться Ингерманландией, что, по одной из версий, означает «Земля Ингигерды».

У Ярослава Мудрого и его жены Ингигерды было шестеро сыновей и три дочери: старшая Елизавета, средняя – Анна, младшая – Анастасия. Все три были хороши собой, умны и образованны, и Ярослав прочил им в мужья могущественнейших королей Европы.

Но нежданно-негаданно к старшей из княжон, Елизавете Ярославне, посватался молодой варяг, служивший в дружине у Ярослава.

Звали того варяга Гаральдом. Волею злой судьбы оказался он на чужбине и был вынужден служить как простой наемник. Однако происходил он из знатного норвежского рода, и его старшим – сводным – братом был прославленный конунг Олав, который объединил под своей властью всю Норвегию и обратил норвежцев в христианскую веру. Но проделал он это с такой жестокостью, что вызвал всеобщую к себе ненависть. Поэтому, когда на Норвегию напали датчане, многие норвежцы перешли на их сторону. Олаву пришлось сражаться с войском, втрое превосходящим его собственное. И во всех сражениях рядом с Олавом был его младший брат – пятнадцатилетний Гаральд. Тяжелый боевой меч он мог поднять лишь двумя руками, но сражался храбро.

В битве при Стиклестаде святой Олав погиб, и на норвежском престоле утвердился датский король.

Гаральд же был тяжело ранен. Один из старых воинов пожалел юношу, едва вступившего в жизнь, вынес его, почти бездыханного, с поля боя и помог добраться до лесной избушки, где вдали от людей жил бедный бонд [9]со своим семейством. Эти простые, добрые люди приютили Гаральда и ухаживали за ним, пока его раны не зажили, после чего сын бонда тайными тропами проводил его до границы со Швецией. Там встретил Гаральд нескольких своих товарищей, так же как он уцелевших в битве. Шведский конунг, родич покойного Олава, помог им снарядить корабль, и они отплыли к берегам Гардарики – Страны городов, как называли тогда скандинавы Русь.

Князь Ярослав охотно принял на службу отважных норвежцев, и Гаральд стал начальником княжеской сторожевой дружины.

Однажды увидал он старшую дочь Ярослава, прекрасную Елизавету, и полюбил ее на веки вечные. Навсегда запали ему в душу ясные очи княжны, стройный стан и плавная поступь.

Елизавета тоже отличала молодого варяга. Красивый и храбрый, Гаральд искусно владел копьем и мечом, быстро бегал на лыжах, умел управлять кораблем в открытом море, играл на сладкозвучной арфе и обладал бесценным даром слагать стихи. Сердце Елизаветы громко говорило в пользу Гаральда, и она с трепетом ждала: как-то примет князь Ярослав его сватовство?

Ярослав же, выслушав Гаральда, ответил:

– По своей родовитости и воинской славе ты достоин моей дочери. И если бы владел ты какой-нибудь землей и обладал хоть каким-то богатством, я, не задумываясь, отдал бы за тебя Елизавету. Но ты – изгнанник, бездомный скиталец, и неизвестно, какая судьба тебя ожидает, поэтому я не могу вверить тебе мое дитя.

– Что ж, – воскликнул Гаральд, – клянусь землей и небесами, я добуду себе королевство и столько золота и серебра, сколько нет ни у одного из королей! Только прошу тебя об одном: не отдавай пока княжну ни за кого другого.

Ярослав покачал головой:

– Этого я обещать не могу. Девушки – что цветы, скоро вянут. Если не выдашь дочь замуж вовремя, то не выдашь уже никогда.

После этого Ярослав призвал к себе Елизавету и строго-настрого запретил ей даже думать о молодом варяге.

Елизавета Ярославна. Рис. Татьяны Муравьевой