Татьяна Муравьева - Жены и девы Древней Руси

Реймский епископ, бывший большим любителем книг, попросил у Анны позволения посмотреть Евангелие поближе. Анна, увидев, как бережно переворачивает он листы, как подолгу задерживается на цветных миниатюрах, сказала:

– Примите, святой отец, эту книгу для вашего собора в дар от Русской земли.

От Реймса до Парижа Анна ехала в сопровождении мужа и шумной свиты из придворных дам и кавалеров. Увидев Париж, она не сразу поняла, что это и есть столица Французского королевства. По сравнению с просторным и светлым Киевом, его широкими улицами, зелеными садами, сияющими золотом куполами храмов и украшенными резьбой теремами он казался тесным и закоптелым. Узкие, грязные улочки вились между домами, вплотную притиснутыми друг к другу. Дома были сложены из темно-серого, шершавого и даже на вид холодного камня, приземистые, мрачные церкви можно было распознать только по крестам на крышах, зелени же не было вовсе.

Королевский дворец оказался огромным, холодным и неуютным. В высоком сводчатом зале, освещенном чадящими факелами, в честь молодой королевы был устроен пир. Анна сидела во главе длинного стола рядом со своим супругом. На столе на плоских блюдах лежали большие куски мяса, зажаренного на вертеле, стояли кувшины с вином. По мере того как кувшины пустели и слуги наполняли их вновь, лица пирующих багровели, голоса становились громче, а позы развязнее. Анна еще плохо понимала по-французски, но по выражению лиц и оглушительному хохоту догадывалась, что шутки, звучащие за столом, грубы и непристойны, и удивлялась, что дамы, хотя и опускают в смущении глаза, тоже заливисто хохочут.

На другой день она писала в письме к отцу: «В какую варварскую страну ты меня послал: жилища здесь мрачны, церкви безобразны, нравы ужасны».

Однако нужно было привыкать к новой жизни, и Анна постепенно привыкла. Она начала находить своеобразное величие в тяжеловесных романских постройках, обнаружила, что и среди французов есть умные, образованные люди, но главное – через год после свадьбы у нее родился сын, и все ее помыслы сосредоточились на его воспитании. Анна дала сыну греческое имя Филипп. Ни один из французских королей прежде не носил такого имени, и духовенство попыталось возразить против новшества, но король пресек все возражения, заявив, что мать имеет право назвать сына так, как ей хочется.

Генрих, холодный по натуре, не питал к жене пылкой любви, но относился к ней с большим уважением, ценя ее добрый нрав, ум и образованность. Он часто советовался с ней в самых важных делах, и ее подпись стояла на многих документах рядом с подписью короля. Король не любил писать своею рукой и лишь прикладывал печать с изображением креста, Анна же всегда выводила свое имя: «Регина Анна», иногда латинскими буквами, иногда – кириллицей.

Участие Анны в государственных делах было настолько значительным, что о нем стало известно папе римскому Николаю II, который прислал ей такое письмо: «Слух о ваших добродетелях, достойнейшая дочь наша, дошел до наших ушей, и с великою радостью слышим мы, что вы выполняете в этом очень христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом» [11].

После Филиппа Анна родила еще двоих сыновей, которые получили имена традиционные для королевской семьи – Роберт и Гуго, и дочь Эмму.

В 1059 году, когда Филиппу минуло семь лет, Генрих короновал его и объявил своим соправителем. Торжественная церемония прошла в Реймском соборе, и Анна настояла, чтобы ее сын, как и она сама во время своей коронации, присягнул на Евангелии, привезенном из Киева. С того времени присяга на Евангелии Анны Ярославны стала традицией французских королей.

Прошло чуть больше года после коронации Филиппа, и король Генрих скончался. Овдовевшая Анна стала регентшей, разделив по завещанию короля опекунство над сыном с герцогом Фландрским Бодуэном V, который был женат на сестре Генриха.

Филипп хотя и был еще ребенком, но уже проявлял твердый и независимый характер, явно унаследованный от матери. Анна выучила его грамоте, но он, как и отец, не любил писать и, скрепляя документы, ставил вместо подписи печать с крестом.

Анна так и не смогла полюбить Париж и с первых лет своего пребывания во Франции предпочитала ему родовое поместье Капетингов, небольшой городок Санлис. Сто лет тому назад, когда на французском престоле еще сидели короли из династии Каролингов, Санлис принадлежал деду короля Генриха, герцогу Гуго Капету. Однажды король Людовик Ленивый охотился в Санлисском лесу. Вдруг королевский конь, испугавшись чего-то, понес и сбросил седока, и Людовик, на всем скаку упавший на землю, разбился насмерть. После него не осталось сыновей, так что с его смертью род Каролингов на французском престоле пресекся. Совет баронов, собравшийся в Санлисе, избрал королем Гуго Капета – произошла смена династии. Гуго Капет сделал столицей Париж и поселился там со своим двором, Санлис же остался местом отдыха и королевской охоты.

Анну Санлис привлекал тем, что окружавший его зеленый лес напоминал ей густые дубравы под Киевом. Овдовев, она стала проводить в Санлисе почти все свое время.

В городе сохранился дворец, принадлежавший Гуго Капету, и часовня, воздвигнутая его женой, королевой Аделаидой, во имя святого Фрамбурга, в благодарность за обретение ее мужем королевского престола. А еще в Санлисе когда-то располагалась обитель монахов-августинцев. Но со временем она запустела, деревянные монастырские постройки развалились, и Анна решила возвести на этом месте новый монастырь во имя святого Винсента – мученика из испанского города Сарагосы, пострадавшего за веру в царствование свирепого царя-язычника Диоклетиана.

Санлисское аббатство

Строительство велось несколько лет. Анна приезжала в Санлис сначала вместе с сыном, потом, когда Филипп подрос и отказался от материнской опеки, со своими придворными. Санлисский лес был полон дичи, и королева со своими дамами и кавалерами часто выезжала на охоту.

От Санлиса было недалека до границы графства Валуа, и его владелец, один из самых могущественных вельмож королевства, граф Рауль де Крепи нередко присоединялся к развлечениям королевского двора.

Рауль де Крепи был всего несколькими годами моложе покойного короля Генриха, но муж всегда казался Анне отяжелевшим стариком, Рауль же напоминал могучего и грозного героя какого-нибудь рыцарского романа.

Свой род граф Рауль возводил к Карлу Великому. Он владел обширными землями, часть которых досталась ему по наследству, часть же, свято веруя в право сильного, он захватил сам. Так, прогнав законных владельцев, завладел он городом Мондидье со знаменитой башней, построенной еще Карлом Великим, завоевал город Ле-Ман, славный своим храмом, который задумывался как самый высокий во всей Франции, но так и не был достроен, штурмом взял город Перрону, считавшийся до той поры неприступным, а город Верден, который отказался платить ему дань, сжег без всякого сожаления вместе со старинным собором Девы Марии.