Лев Демин - Хабаров. Амурский землепроходец

— Какая же?

— Я тебе говорил о ней. Отписка якутского воеводы Голенищева-Кутузова прошла через мои руки, где он пишет о расправе с прежним илимским воеводой Обуховым. Черниговский со своими сторонниками принимают под свою опеку всякий сброд; пашенных крестьян, служилых и воровских людишек. Возможно ли отпускать тебя на амурскую службу, не зная, сумеешь ли ты совладать с Никифором и подчинить его и его людишек?

— Непростой вопрос задаёшь, воевода.

— Вот видишь — непростой вопрос. И ответить тебе на него нелегко. А ватага Черниговского тем временем всё растёт. Могу ли я теперь рисковать, отправив тебя на амурскую службу с отрядом твоих людей и снаряжением?

— В своих людях я уверен.

— Допустим. Имя твоё зело значимо в Восточной Сибири. Уверен, что за тобой пошли бы многие, но это палка о двух концах.

— Почему? Я что-то не пойму. Поясни, воевода.

— Амур для многих — притягательный рай земной, и ты в глазах этих людей вроде посланника божьего. Твой уход на Амур с отрядом может иметь и нежелательные последствия.

— С чего бы это? В чём они, эти последствия, нежелательны?

— А вот в чём. Амур манит своими богатствами. И за тобой пошли бы многие, что привело бы к запустению многих городков и посёлков на Лене, её притоках, Илиме. Подались бы оттуда людишки в Даурию. Видишь, Ерофей Павлович, как получается. Разве это не палка о двух концах?

— А не преувеличиваете ли, воевода, опасность?

— Предвижу неизбежную возможность. Мне ведь приходится думать не только о дальнейшем освоении Амура, но и благополучии всей Сибири.

— Значит, моей просьбе решительный отказ?

— Нет, почему же. У меня не хватает прав, чтоб самолично оказать тебе содействие, хотя я и приветствую твоё начинание. Решение твоего дела требует вмешательства более высоких властей.

— Сибирского приказа?

— Именно. Сибирского приказа. А в нём, по моим последним сведениям, должно смениться руководство. Боярин Трубецкой слишком засиделся в своём кресле. Вероятно, запросился на покой. Достойный был руководитель, дельный. Вникал во все мелочи и принимал смелые решения. Ни одного серьёзного дела, касающегося Сибири, не оставлял без внимания.

— Я это почувствовал на себе.

— Пока мы не знаем, каков будет новый глава приказа.

— Дай-то бог, чтобы он был не хуже своего предшественника.

— Разумное пожелание. Придётся тебе, Хабаров, иметь дело с новым главой приказа, коли он уже назначен и утверждён государем.

— Чтобы оказаться в приказе, потребны какие-то серьёзные доводы.

— А у тебя и есть они, эти доводы. Везёшь соболиную казну от твоего Илимского воеводства. Ты мог бы её передать человеку, который тоже едет в Москву с казной, но я тебя от этого избавлю. Вези сам. Это откроет тебе дорогу в Сибирский приказ. А там — действуй.

— Благодарствую, воевода. Великую услугу мне оказал.

— Поедешь вместе с моим человеком, Бурцевым. Он повезёт тобольскую почту и пушнину. Придётся тебе немного подождать, пока я осмотрю его груз.

С Бурцевым, не старым ещё человеком, пребывавшим в среднем казачьем чине, свёл Ерофея Павловича дьяк, тот самый, что бессловесно сидел во время его беседы с воеводой.

— Знакомьтесь. Будете спутниками до самой Москвы, — произнёс дьяк.

При осмотре тюков с пушниной сперва у Бурцева, а потом у Хабарова дьяк с двумя помощниками самым тщательным и дотошным образом проверял каждую шкурку, потом опечатал каждый мешок новыми печатями.

Почта и грузы, шедшие через Тобольск в Москву, были внушительны. Обычно в Тобольске они подвергались досмотру. Подмоченная или повреждённая в дороге пушнина служила предметом строгого разбирательства. К счастью для Хабарова, он довёз свой груз неповреждённым, неподмоченным, о чём дьяк не замедлил доложить воеводе.

Через несколько дней Годунов неожиданно пригласил к себе Хабарова.

— Есть новости, — такими словами встретил он Ерофея Павловича. — Теперь мы знаем, кто возглавил Сибирский приказ. Эту новость привезли из Москвы с купеческим караваном.

— Кто же пришёл на смену Трубецкому?

— Окольничий и боярин Родион Матвеевич Стрешнев. Это имя о чём-нибудь говорит?

— А о чём оно должно говорить? Бояр на Руси немало.

— Не проговорись кому-нибудь о своём незнании. Это же царские родичи! Родоначальник династии, Михаил Фёдорович, женат на Евдокии Лукьяновне Стрешневой. Она — мать нынешнего государя Алексея Михайловича. Род Стрешневых был не ахти каким заметным, но женитьба царя возвысила их, приблизила ко двору. Я бы тебе, Хабаров, мог многое порассказать о возвышении Стрешневых, занимавших влиятельные должности. Расскажу лишь одну занятную историю.

— Изволь, воевода.

— Наш царь-батюшка Алексей Михайлович с годами стал страдать излишней тучностью. Как-то он обратился к лекарю, выходцу из немецкой земли. Лекарь предложил пустить кровь, что вызвало у царя облегчение. А царь имеет обыкновение делиться с придворными всем тем, что занимает его мысли, что доставляет ему удовольствие. А представь, придворным тоже было предложено пустить кровь. Все согласились, не решившись пререкаться с государем. Не подчинился его советам только один старик Стрешнев, родственник царя по матери. Алексей Михайлович, человек характера добродушного и спокойного, но на этот раз проявил строптивость. Когда его родич наотрез отказался пускать кровь, чем вызвал нескрываемое раздражение царя, Алексей Михайлович обрушился с бранью на старика и побил его. Но через некоторое время он почувствовал раскаяние, старался всячески задобрить старика щедрыми подарками. Вот такая вышла история.

— И наш Стрешнев из этих?

— Из того же возвысившегося рода.

— Что он за человек? Могу ли я рассчитывать на его внимание?

— Близкого моего знакомства с Родионом Матвеевичем не было. А своё высокое положение и родственные связи с царём он, как мне известно, всегда даёт почувствовать. В обращении с посетителями отменно вежлив, немногословен и, как бы это сказать... немного тугодум.

— Как это изволите понимать, воевода?

— Он не спешит принимать быстрые решения, даже если в них великая нужда. Боюсь, что тебе долго придётся убеждать его.

— А мне нужно решение. Хочу, чтобы власти направили меня на Амур как государева человека.

— Действуй. А чтоб добиться своего, постарайся убедить Стрешнева, что твоё назначение принесёт государству великую прибыль, а не расходы.

— Постараюсь следовать вашему доброму наставлению.

Когда воеводский дьяк завершил осмотр груза и почты, которые пришли из Илимска, и снабдил мешки и тюки печатями, Хабаров решил напоследок навестить Юрия Крижанича. Когда Ерофей Павлович вошёл в узкую и продолговатую, как пенал, комнату хорвата, тот сидел за столом и трудился. Рядом с его бумагами стояла кружка с клюквенным соком, подправленным мёдом.