Лев Демин - Хабаров. Амурский землепроходец

— На днях воевода отправит меня с моими спутниками в Москву, — произнёс Хабаров вместо приветствия, — вот зашёл к вам попрощаться.

— Тронут вашей любезностью, — ответил Крижанич. — Не хотите ли угоститься? Люблю сие питьё, клюквенный сок с мёдом.

— Нет, благодарствую. Я уже трапезничал.

— Вы о чём-то хотели у меня спросить, Ерофей? — поинтересовался Крижанич, заметив, что гость не решается задать свой вопрос.

— Я всё думал о нашем разговоре. Вы, Юрий, меня о Сибири расспрашивали, а я вот очень плохо представляю, где расположена ваша родина Хорватия, откуда она взялась. Вот вы говорили, что западные славяне родственники восточным, русским, малороссам...

— Когда-то в давние времена земли, населённые нынешними хорватами, составляли часть великой Римской империи. Её малую часть. Это были провинции Панновия и Далмация. Простирались они от Адриатического моря до Дуная.

— Мудрёные для меня названия и неведомые. Лишь о реке Дунае что-то приходилось слышать.

— Римская империя прекратила своё существование под натиском разных народов, которых принято называть варварами. Среди них были и славяне, предки теперешних хорватов, сербов. Они оттеснили древнее население этих мест и сами расселились по долинам рек Савве, Драве и среднего Дуная. Некоторое время этими землями владели франки.

— Франки?

— Это предки нынешних французов, — быстро пояснил Крижанич и увлечённо продолжал: — Славяне сбросили иго франков. И в результате освобождения образовалось государство хорватов. Их первый князь носил имя Трипира. А один из его ближайших преемников, Томислав, принял титул короля. Однако самостоятельным королевство было недолго. У Хорватии оказалось много внешних врагов. Угроза со стороны Венецианской республики, закрепившейся в ряде пунктов побережья Адриатического моря, заставила Хорватию стать вассалом Венгрии, а это лишило её королевской власти. Потом появился новый сильный и воинственный враг — Османская империя, возникшая на развалинах Византии. Османы завоевали большую часть Балканского полуострова, в том числе и южную часть хорватских земель, постоянно подвергали опустошительным набегам хорватские земли, которые оказались в руках Габсбургов.

— Кто они такие? — спросил Хабаров, который услышал много новых непонятных слов, но это труднопроизносимое слово заинтересовало его больше всего.

— Династия, правящая в Священной Римской империи. Империя к тому времени смогла отвоевать у осман значительную часть хорватских земель. Такова, если рассказывать кратко, история моей родины.

— Вы ничего не рассказали о самой земле, что родит она, чем богата?

— У нас вызревают виноград, абрикосы. Снег в долинах выпадает не каждую зиму. Держится только в верхней части горных склонов. А сами зимы, конечно, далеко не так суровы, как здесь или даже в окрестностях Москвы. А в лесах можно встретить и дуб, и каштан, и ясень, и кипарис, да и множество таких деревьев, что здесь не растут, так как любят тепло.

— Некоторые названия мне незнакомы.

— Если бы я никогда не бывал в Сибири, то в вашем рассказе о сибирской тайге тоже слышал бы названия незнакомых мне деревьев, которые не растут на моей родине. Спрашивал бы вас а что такое «лиственница» или «кедр», деревья это или такая травка:

Посмеялись и помолчали. Потом Крижанич спросил Хабарова:

— Удовлетворил ли я ваше любопытство, Ерофей?

— Занятно, занятно... — неопределённо произнёс Хабаров, так и не ответив на вопрос хорвата. Сразу усвоить всё то, что он услышал о неведомом ему крае, было трудно.

За окном тем временем сгущались сумерки, со стороны собора донеслись гулкие удары колоколов.

— Пора нам и прощаться. Не смею вас задерживать более, — сказал Крижанич. — Жаль, что не хватило нам с вами времени побеседовать. Я намеревался ещё о многом порасспросить вас.

— Отложим эту беседу до следующего раза.

— Когда же будет этот «следующий» раз? Вы на днях с караваном отбываете в Москву. Сборы в дорогу, напутствия и наставления воеводы — всё это займёт время. Вряд ли мы сможем ещё встретиться до вашего отъезда.

— Встретимся и продолжим нашу беседу, когда я буду возвращаться из Москвы.

— До того времени пройдут месяцы. Вы думаете, что я всё ещё буду прежним ссыльным?

— Не мне сие доступно ведать. Кончится же когда-нибудь ваша ссылка.

— Когда-нибудь! А когда, то один Господь ведает.

Распрощались тепло, даже трогательно. Уже выйдя на улицу, Ерофей Павлович обратил внимание, что беседа с Крижаничем велась в непривычно вежливой форме. Оба собеседника обращались друг к другу на «вы», что тогда случалось редко. Лишь в тех случаях, когда один собеседник занимал несоизмеримо более высокое общественное положение, чем другой, последний обращался к нему на «вы». Даже в разговорах со своим илимским воеводой Хабаров почти не прибегал к сей сверхвежливой форме обращения. Все подчинённые привыкли обращаться к Ерофею Павловичу на «ты». И это было привычно и вовсе не свидетельствовало о каком-то неуважительном отношении.

Два последующих дня ушло на снаряжение обоза, упаковку грузов. Потом пришлось выслушивать наставления воеводы Годунова. Он несколько раз повторил:

— Берегите государев груз.

С Ерофеем Павловичем у воеводы был разговор с глазу на глаз.

— Не горячись, Хабаров. Не лезь на рожон. Мы ещё не ведаем, каков человек глава Сибирского приказа Родион Матвеевич Стрешнев. Мне он представляется осторожным, медлительным. Попытайся его заинтересовать амурскими делами. А впрочем, не мне тебя учить, ты и сам опытом не обделён. Учти только, Стрешнев — человек зело влиятельный!

Выехали ранним утром. Стояла поздняя осень, ветреная и холодная. Иртыш и его притоки успели покрыться коркой льда, выдерживавшей тяжелогружёный караван. Временами шёл лёгкий снежок.

Хабаров и его спутники, подняв воротники полушубков, дремали в санях. В Тюмени, а потом в Туринске меняли лошадей. Местные воеводы, подчинённые главному сибирскому воеводе, распоряжались, чтоб лошадей на замену давали без задержки.

На перевалах Уральского хребта пришлось преодолевать снежные заносы. Если по соседству не оказывалось населённого пункта, жители которого обязаны были следить за дорогой, участники обоза сами брались за лопаты и разгребали снежные завалы. Хабаров и Бурцев, чтобы поразмяться и согреться, тоже брались за лопаты и не отставали от других. Преодолев Уральский хребет, спустились на лёд одного из камских притоков.

При Бурцеве оказался немолодой проводник, знающий дорогу и ходивший по ней не раз в зимнее время со служебными грузами и почтой. Зимний путь не был повторением летнего пути, идущего через волок из верховьев Камы в Вычегду, а из неё в Северную Двину, Сухону до Вологды, а из Вологды сухопутным трактом через Ярославль и Сергиев Посад до Москвы. Проводник выбрал короткий зимний путь, требовавший меньше времени и шедший по льду Камы до её впадения в Волгу, затем вниз по Волге до устья Оки у Нижнего Новгорода. А уж по Оке к реке Москве добрались до российской столицы.