Лев Демин - Семен Дежнев — первопроходец

Измотанные тяжёлым плаванием, изголодавшиеся дежнёвцы вступили на голый заснеженный берег. В северо-восточной Азии лето короткое, зима наступает рано. Уже в начале сентября начинаются заморозки, а во второй половине месяца случаются обильные снегопады. Октябрь, по существу, уже зимний месяц. Реки скованы льдом. Дуют резкие холодные ветры. Тундра превращается в бескрайнее белое пространство, лишь изредка оживляемое оленьим стадом да дымком юрт.

Но место, где высадились дежнёвцы, было безлюдно — ни жилища, ни души вокруг. Всего лишь двадцать пять человек, считая Дежнёва, из которых многие страдали цингой, — вот всё, что осталось от некогда многолюдной экспедиции. За дорогу пообносились изрядно. Одежонка превратилась в рубище.

Первым делом разложили костёр. Кто ещё не растерял силёнки, собирал выброшенный морским прибоем выкидник и обломки коча. Когда немного пообсушились у костра, стали держать совет. Ждали, что скажет Семён Иванович.

Дежнёв сказал просто, не мудрствуя:

— Возрадуемся, други мои, что остались живы, что пришло долгожданное спасение наше, что позади осталось плавание по штормующему морю. Ведь многие из вас и надежду на спасение теряли. Но вот, видите, Бог услышал молитвы наши, пришёл на помощь. Но тревоги наши ещё не кончились. Впереди ещё долгие поиски обжитых мест.

— Куда поведёшь нас, Семейка? — спросил один из казаков.

Другие повторили тот же вопрос:

— Куда поведёшь?

— Давайте вместе решать, — не сразу ответил Дежнёв.

— Как ты решишь, так и будет, — высказался Фомка Семёнов, пермяк, промышленный человек. — Тебя, Семён Иванович, сам Господь Бог послал нам в начальники. Верим тебе. Решай сам.

— Будем пробиваться к реке Погыче-Анадыри, — веско сказал Дежнёв. — На реке скорее найдём живую душу и прокормимся.

— Где мы найдём эту Погычу? — спросил Фомка.

— Я так полагаю, что севернее.

— Ты уверен, что севернее, а не южнее?

— Уверен, братцы.

И Дежнёв стал излагать свои доводы. Река Погыча, или Анадырь, впадает в море севернее их вынужденного пристанища, а не южнее. Потерявший управление и повреждённый корабль проходил по бушующему морю мимо выхода из лимана, и интуиция подсказывала Дежнёву, что здесь должно находиться устье большой реки. Но попытка войти в лиман и высадиться там на берег не могла быть успешной. Корабль относило бурными волнами всё дальше на юг. И ещё опытному моряку казалось логичным предположение, что вряд ли на таком большом расстоянии, какое пройдено от Большого Каменного носа до места гибели коча, не могло оказаться устья большой реки. Стало быть, надо идти на север и только на север.

Место крушения корабля находилось значительно южнее анадырьского устья, где-то на Олюторском берегу. Дежнёв объявил о своём решении, бросив разбитый коч, уже не пригодный к плаванию, двигаться по прибрежной кромке гористого берега на север. Долог ли будет этот путь, сколько дней или недель займёт, он не мог сказать. На Погыче-Анадыри, возможно, посчастливится встретить местное население и с его помощью найти спасение от голода и болезней, отдохнуть и подкрепиться в стойбище. Анадырь была конечной целью экспедиции, и от этой цели Дежнёв не хотел отказываться. С Анадырью были связаны планы поиска новых пушных промыслом и объясачивания новых племён.

С горечью прощались дежнёвцы с остатками корабля, сослужившего добрую службу. Долго выдерживал он бури и штормы, держался как герой до последних дней своих. Вечная память тебе, старый боевой товарищ. Фомка Пермяк прослезился даже. Другие украдкой вытирали слёзы. Оставили товары, снасти, многое другое, что не в силах были унести с собой.

— Какое добро бросаем! — с горечью восклицали казаки. Дежнёв подавленно молчал, скрывая боль, отчаяние, только желваки на скулах, заросших поседевшей щетиной, судорожно вздрагивали.

Взяли самое необходимое: лыжи, оружие с запасом пороха, кухонную утварь, инструмент, тёплые спальные принадлежности, жалкие остатки продовольственных запасов. Погрузили всё это на две нарты. Снаряжая коч ещё на Колыме, предусмотрительный Дежнёв позаботился взять в плавание среди прочего полезного груза и нарты, авось пригодятся. И пригодились. Загрузили обе нарты сверх всякой меры и ещё часть груза рассовали по заплечным мешкам. Помолились Зосиме и Савватию, добрым покровителям поморов, и тронулись в путь.

Когда дежнёвский отряд выступил в путь, была уже устойчивая зимняя погода. Ох и труден путь по стылой каменистой кромке берега. Изодраны об острые камни припорошённые снегом обутки, ставшие ветхими опорками. С моря дул пронизывающий ветер, иногда кружилась метель. Ночью спасались от ветра, сбиваясь в кучу у костра под отвесной скалой. После непродолжительного отдыха снова трогались в путь, волокли на себе гружёные нарты, пробираясь между нагромождёнными камнями. Дежнёв следил за тем, чтобы вконец обессиленные люди вовремя сменяли друг друга в упряжке.

Долог был путь по безлюдному берегу. «И пошли мы все в гору (то есть берегом, а не морем — Л.Д. ), сами пути не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шёл я, бедный Семейка с товарищами, до Анадыры-реки ровно десять недель» — сообщал Семён Иванович в своей отписке воеводе И.П. Акинфову, составленной шесть лет спустя. Десять недель, почти два с половиной месяца, — срок достаточный для преодоления большого расстояния, если даже предположить, что обессиленные, голодные люди, среди которых были цинготные больные, могли преодолеть в день не более десяти километров.

Ближе к анадырскому устью побережье становилось низменнее. Река впадала в лиман, глубоко вдававшийся в сушу и соединявшийся с морем узкой горловиной. И в устье Анадыри, которого достигли в середине декабря, не оказалось никаких признаков жизни. Река, лиман, Анадырский залив — всё было сковано льдом. Голое безлесье, окрестности тоже были безлюдны. Они давили своим уныньем, безмолвием, мёртвой пустотой. Попытка наладить подлёдный лов рыбы не увенчалась успехом. Обессиленные изнурительным походом люди не смогли выдолбить проруби в крепкой толще льда. Не было заметно и какой-нибудь дичи. О злоключениях отряда Дежнёв пишет в той же отписке: «И рыбы добыть не могли, лесу нет. И з голоду мы бедные врозн разбрелись».

Дальнейшие события развивались трагически. Дежнёв обратился к отряду с призывом:

— Живут же где-то на этой Богом забытой реке люди. Кто из вас, други мои, готов отправиться вверх по реке на поиски людей? Найдёте стойбище — будет всем нам пища.

Обессиленные люди не сразу откликнулись на призыв предводителя. Дежнёв повторил те же слова. Наконец ответили согласием один, другой. Всего набралось двенадцать человек, почти половина отряда. Они отправились вверх по Анадыри в поисках стойбищ оленеводов, надеясь раздобыть у них пищу; шли по голой речной пойме, не встречая ни людей, ни жилищ. Шли, пока хватило сил, не встретив никого. Решили повернуть обратно, не надеясь уже достичь желанной цели. Блуждали по заснеженной тундре в безуспешных поисках становища двадцать дней.