Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

Едва командиры покинули палатку командующего армией, как в нее вошел член военного совета дивизионный комиссар Пытало, человек почти двухметрового роста, с огромной головой и ногами. С ним заместитель начальника политуправления фронта армейский комиссар Омельченко, маленький, кругленький, с маленькими хитрыми глазами. С Омельченко генерал Власов встречался когда-то пару раз на полевых учениях в Киевском военном округе… еще до войны. Был он в ту пору то ли каким-то по счету секретарем ЦК КП(б)У, то ли инструктором. Путался под ногами.

— Здравствуй, Андрей Андреевич! — воскликнул Омельченко, протягивая генералу руку. — Рад тебя видеть. Говорили, что болеешь… Врали, небось…

— Да нет, было дело, — скупо улыбнулся Власов старому знакомому, пытаясь вспомнить, как его зовут, и понять, зачем тот пожаловал.

— Поправился, значит? Это хорошо. Нам болеть нельзя. Об этом еще товарищ Сталин говорил. После победы, говорил, будем болеть, после нашей победы. Так и сказал, — сыпал Омельченко словами. — Говорят, ты встречался с товарищем Сталиным?

— Было дело.

— Большая честь, большая честь, Андрей Андреевич! От души поздравляю! От всей души!

— Спасибо, товарищ Омельченко.

— А я к тебе по делу. Тут вот один американский журналист к тебе просится, интервью хочет взять… в смысле, поспрашивать о том, о сем. Из политуправления штаба фронта такое указание поступило, чтобы, значит, у тебя взять это интервью, а не у кого-то другого. Большое доверие тебе оказано. Опять же, в «Правде» о тебе писали и в «Красной звезде». Писали, что хорошо воюешь и все прочее. Сам знаешь, что вопрос, к кому иностранного корреспондента посылать, это, брат, даже не в штабе фронта решают, а бери выше. Потому и приехал к тебе: дело ответственное… Надеюсь, у тебя полчаса найдется?

— Найдется. Кстати, мы еще не обедали. Как вы на этот счет, Пантелеймон Григорьевич? — вспомнил наконец Власов имя-отчество Омельченко.

— С удовольствием, Андрей Андреич. С превеликим удовольствием. Мы тут привезли с собой кое-что из армейского НЗ: все-таки союзник, нельзя ударить в грязь лицом. — И, оборотясь ко входу, крикнул неожиданно зычным голосом: — Корытко! Давай сюда гостя!

Через минуту в палатку вошел молодой майор и, придержав руками откидной полог, пропустил вперед человека в армейском полушубке, в ватных штанах и валенках. Что-то сказал ему по-английски — человек заулыбался, пошел прямо на Власова, протягивая широкую ладонь, торчащую из опушенного рукава полушубка:

— Мистер Власов? Оччень рад вь-идеть васс иметь знакомь-ить-ся. Капитан Ларри Лесьюэр. Много слыхать о ваших подвиг. Моя газзетта… «Вашингтон пост»… энд другие газзетта… писать о вас, как вы есть воевать Киев ваша армий. Немецки газзетта писать, что ви есть полков-воддець, которы имел случай выходить из окружений. Я хотеть взять интервью, как ви смотреть на война, как ви смотреть вперьед.

И, крепко пожав Власову руку, обернувшись к переводчику, заговорил по-английски.

Власов остановил переводчика движением руки.

— Спроси у господина… э-э… Люсьера, не угодно ли ему отобедать вместе с нами?

Майор чего-то протарахтел, американец расплылся в улыбке пуще прежнего, радостно закивал головой.

— О-о! От-обьедать! Вэри гуд! Оччень хорошшо! Окэй!

— Вот и прекрасно, — подхватил комиссар Омельченко. — За столом и поговорим.

Через несколько минут в палатку втащили несколько раскладных столиков, составили в ряд, загремели алюминиевые миски-тарелки, ложки-вилки, из открытых термосов повалил горячий пар, пропитанный духом тушенки и лаврового листа, в мисках, точно снаряды, сгрудились соленые огурцы. Расторопный майор разливал по алюминиевым же стопкам «Московскую» из запотевшей бутылки, Ларри Лесьюер что-то писал в блокноте «вечным пером». Затем, не ожидая, пока стол будет готов окончательно, задал свой первый вопрос:

— Мистер Власов. Ваша армий должен наступа-ать Волоколамоск. Я знаю, вы учились воевать на пример великий полк-оводець: Ганнибал, Александр Македонский, Фридрих Великий, Александр Суворов энд другой. Что брать вы из опыт эти полк-оводець?

— У Ганнибала возьму тактику фланговых охватов, у Александра Македонского дерзость и устремленность к цели, у Суворова способность ошеломить врага неожиданным маневром. А у Фридриха мне брать нечего: его русские бивали не раз, а не добили окончательно только потому, что царь Петр Третий не позволил это сделать. Лично мне Наполеон как полководец больше импонирует, чем Фридрих Второй. И никакой он не «великий». Разве что для немцев. Так у них других и не было. И вообще, на Россию нападали многие, и те же немцы не раз нападали, по всей нашей земле рассеяны кости иноплеменных захватчиков, а Россия стоит и будет стоять вечно.

— Браво, мистер Власов! Ваша уверен-ность победа над Гитлер я передать американский читатель.

— Это не только моя уверенность, мистер Люсьер. Это уверенность нашего народа, нашей партии, Верховного командования Красной армии во главе с товарищем Сталиным.

— Лесьюер, — поправил американец Власова.

Генерал развел руками: извиняюсь, мол.

— Так, товарищи, вопросы пока в сторону, — возвестил комиссар Омельченко. — Прошу к столу: щи стынут. Как у нас, у русских, говорят: щи да каша — пища наша. А водочка — это чтобы она в горле не застревала. Выпьемте ж за победу над проклятыми фашистами. За то, чтобы союзники в следующем году открыли Второй фронт. Так и передайте вашим читателям, президенту и всем прочим, мистер Лесьюер, что мы тут ждем этого события с большой надеждой и уверенностью в общей и скорой победе. А то и без вас немцев расколошматим в пух и прах и дойдем до самого Ламанша.

— О-ооо! — воскликнул восторженно мистер Лесьюер. И дальше пошел чесать по-английски, так что переводчик за ним едва поспевал. — Я буду очень рад передать это нашим читателям. Надеюсь, мистер Власов разделяет уверенность мистера Омельченко?

— В общем и целом. Но не думаю, что это произойдет так скоро. Хотя и сам этого желаю вместе со всеми. Время покажет.

Выпили водку, захрустели огурцами. Неугомонный американец даже с набитым ртом не забывал о своей работе:

— Как говорят русские: куй железо, пока оно горячо. Как далеко войска генерала Жукова собираются продвинуться в этом наступлении? — сыпал переводчик, заглядывая в рот американцу.

— Это зависит от многих факторов, — осторожничал Власов. — Главное сейчас — отогнать немцев как можно дальше от Москвы. У моей армии на этот счет свои ограниченные задачи. Перспективу знают в Генеральном штабе. Об этом вам лучше спросить комфронта Жукова.

— Но после Волоколамска вы пойдете дальше?

— Разумеется.

— Как далеко?