Елена Селестин - Тициан. Любовь небесная – земная

Тициан хотел отойти, но сенатор продолжал:

– Даже на Большом Совете говорят о тебе! Барбариго не дает всем покоя. А ты придумал, чем украсить эту скучную стену? Она, как серая заплата в зале, скучно смотреть на нее, изобрази там что-нибудь неприличное! – Сенатор долго смеялся, Виоланта улыбалась.

Это было неприятное напоминание. Тициан не мог ничего придумать для той огромной стены, ничего такого, что давало бы ему уверенность, что он не опозорится. Он осознал, что пока слишком плохо знает историю Венеции и не готов приняться за почетную работу. Может, события последних дней так повлияли на него, сломили его волю?

– Я работаю, думаю все время, – вежливо поклонился Тициан. – Про эту картину.

– Ну, желаю удачи, – сенатор равнодушно отвернулся.

С громким стуком упал на мраморный пол тяжелый веер Виоланты. Контарини – человек пожилой и израненный, слуги были далеко, так что Тициану пришлось наклониться. Но не так просто было найти веер среди широких юбок праздничного наряда Виоланты. Натурщица осторожно переступала на высоченных дзокколи, пальцы Тициана запутались в складках парчи, а потом в его руке оказалась записка. Ни на кого не глядя, он вышел во внутренний двор дворца, туда, куда во время пира гости спускались по нужде. Найдя укромное место, прочитал записку: «Приходи ко мне сегодня в полночь. В.».

«Господи, спасибо, что ее странная игра закончилась! С чем бы это ни было связано – с капризами, месячными или еще с чем! Главное, она назначила мне свидание!» – лишь теперь Тициан осознал, как соскучился по щедрой любви Виоланты, по ее телу.

Остаток вечера художник провел в приятных беседах с Барбариго и Пьетро Бембо. Он передумал жаловаться им на Морто да Фельтре. Дело касается Маддалены, решил он, надо быть деликатным. Джорджоне скоро вернется и разберется во всем сам, а он, Тициан, поможет другу и поддержит его. Время от времени он тайком бросал взгляды на Виоланту, любовался ею. Единственное, о чем жалел, – что явится к ней сегодня без подарка.

Общество Азоло, приунывшее из-за войны, встретило Джорджоне с восторгом. Но он лишь один вечер провел в придворном кругу королевы, развлекая дам пением и музыкой. И даже в этот вечер музицировал недолго, рано удалившись беседовать с Катериной.

Все другие дни Дзордзи работал в Верхнем замке. То, что он там увидел и услышал, его расстроило, ему даже показалось, что от напряженных раздумий Камилло слегка тронулся рассудком. Например, он ничего не желал слышать про Лоренцо Лотто, кричал, что пригрел предателя, обучил его секретам, что Лоренцо обыкновенный пьяница, не способный быть помощником мага и ученого. Камилло утверждал, что страшная лукавая женщина явилась сюда, чтобы их всех погубить и украсть великие тайны. Дзордзи понял, что эти горячечные измышления родились в голове Камилло от одиночества и переутомления. Архитектор трудился в одиночестве уже несколько недель и был похож на голодного поникшего льва. Еще Камилло помешался на запахах: он принюхивался то в комнате, то у раскрытого окна, он обнюхал Дзордзи, когда они встретились впервые после разлуки, и потом продолжал его обнюхивать каждое утро при встрече. Камилло серьезно объяснил другу, что открыл в себе редкий дар узнавать о состоянии здоровья и даже отчасти о судьбе человека по его запаху. А вернее всего можно это определить, обнюхав пот и мочу, сообщил маг. И добавил, что тайна силы запахов, о которой другие люди забыли, – ну, кроме древних арабов, которые знали обо всем на свете, – эта тайна поможет им в их великом делании, усилив вибрации определенных планет на определенных уровнях Театра. Джорджоне слушал изумленно, искренне надеясь, что его ученый друг не помешался окончательно.

– Только надо найти возможно точное соответствие между планетами и разными земными ароматами или сочетаниями ароматов, – добавил Камилло. – А пока тебе тоже стоит потренировать свое обоняние на разных цветах и плодах. Ты вот думаешь, для чего нам дано удовольствие от вкушения аромата розы? Или почему столь полезные лук и чеснок пахнут неприятно?

Дзордзи пожал плечами, думая лишь о том, как найти и вернуть в Верхний замок Лоренцо Лотто.

– Вот видишь! Ты не знаешь! Можно подумать, Господь по недосмотру дал нам какие-то лишние чувства, которыми мы не пользуемся. Мы просто еще не доросли до понимания их значения. А я учусь использовать их силу!

Попытки Дзордзи узнать, согласен ли Камилло помириться с Лотто, ни к чему, кроме возмущенных слов и оскорблений в адрес бывшего помощника, не привели. Наконец терпение кончилось и у Дзордзи.

– Вот скажи на милость, Джулио, когда ты грязно ругаешься на людей, словно раб-носильщик, что в этот момент происходит с твоими вибрациями? А? Думаешь, обижать людей так же полезно, как нюхать твои священные розы?!

– Нет, конечно. – Камилло стал серьезным, даже грустным. – Мне и самому было плохо, когда он ушел. Когда я выгнал его. Но говорю тебе, что другого выхода не было, он здесь с женщиной болтал о великой тайне! С женщиной! Хотя мне жалко вдвойне: и потому, что он неплохой художник. И еще потому, – Камилло вздохнул, – что он узнал много. Это опасно для нас и для Театра, я чувствую.

– Женщина – это принцесса Джиролама?

– Вроде так ее и зовут. Такая, с пустыми глазами. Она мне жутко не нравится.

– Джиролама самое безобидное существо на свете. Она родственница Катерины, к тому же прекрасная поэтесса.

– А мне она жутко не нравится, – упрямо повторил Камилло. – Я вижу на ней кровь!

«Спятил! Точно спятил, – понял Дзордзи с сожалением. – Надо его успокоить».

– Ладно, Джулио, у тебя все женщины плохие. Давай лучше подумаем, как нам быть с помощником. – Дзордзи вдруг стало невыносимо тяжело. – Я могу поработать с тобой несколько дней. Изо всех сил. Ну, неделю.

– Этого мало, – тихо ответил Камилло. – Чтобы продвигаться вперед, мне все время нужны умные руки художника. Понимающего. Мы же дошли только до уровня Пещеры.

– Знаю, но в Венеции у меня Маддалена. Прости, сейчас я не смогу остаться дольше. Хочу жениться на ней.

– О, Д-дио! Не делай этого, мой Дзордзи! – возглас Камилло прозвучал как всхлип, он воздел руки к потолку и застонал.

– Маддалена – моя великая любовь. И она моя жизнь! – твердо сказал Джорджоне. – Итак. Нам нужен новый помощник. Или можно вернуть Лотто? Вдруг он живет все там же, в Азоло, где жил прошлым летом?

– Я был там, – признался Камилло неожиданно. – Он забрал вещи больше недели назад и больше в Азоло не появлялся.

– У Катерины он тоже не был, я спрашивал. Ох, как это грустно, мой дорогой! – Дзордзи подошел к другу, они постояли, обнявшись. – Знаешь, Джулио, у меня есть помощник. Он немного необычный человек, можно сказать, при жизни побывал на том свете, но сильный и умный. Я сам поработаю с тобой еще какое-то время, сделаю все, что скажешь, а потом пришлю этого толкового парня. Надеюсь, вы подружитесь и сможете работать вместе, – сказал Джорджоне.