Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. Вторжение

— Постараюсь, — буркнул Жуков, разглядывая карту. Затем, ткнув пальцем в кружечек в истоке Невы с надписью Петрокрепость, произнес: — Здесь, в Шлиссельбурге, судя по всему, фон Лееб постарается выйти к Ладоге и отрезать Ленинград от остальной страны.

— Вы правы, — согласился Шапошников. — Мы рассчитываем, что маршал Кулик, во главе Пятьдесят четвертой армии, и вы, во главе Ленфронта, не позволите фон Леебу осуществить его намерения.

— Что ж, как только разберусь на месте, тотчас же сообщу вам о своих оценках, выводах и планах, — заключил Жуков беседу, поворачиваясь лицом к начальнику Генштаба.

— Буду с нетерпением ждать вашего звонка, Георгий Константинович, — произнес Шапошников с чувством и, протянув Жукову руку, склонил свою редковолосую голову. — Желаю вам удачи.

Самолет пошел вниз. За иллюминатором струилась клочковатая мгла. Неожиданно внизу, совсем близко, возникла свинцовая гладь Ладожского озера и устремилась навстречу. Моторы отчаянно взревели, удерживая самолет от соприкосновения с водой. И тут же мимо заскользили перелески, нагромождение камней, железная дорога, зенитки, ползущие по дороге машины, домишки — все серое, неуютное, мокрое.

Самолет встряхнуло — и он побежал, дрожа и подпрыгивая на неровностях, развернулся, еще прокатил немного и успокоился возле большого серого ангара, укрытого маскировочной сеткой.

Жуков встал, подошел к открытой двери, молча пожал руку пилоту, щупающими шагами спустился по откидной лестнице, отстранив услужливую руку адъютанта. И тотчас же услыхал уханье орудий, недалекие разрывы снарядов, увидел черные дымы, неподвижно висящие вдали.

Вслед за Жуковым из самолета выбрались генерал-лейтенант Хозин и генерал-майор Федюнинский, которых Жуков взял с собой в уверенности, что кого-то из высших командиров Ленинградского фронта придется заменить за непригодностью. Хозин, помимо того, что хороший штабист, знает Ленинград и его окрестности: до финской войны командовал Ленинградским военным округом, Жуков прочил его в начальники штаба фронта. Федюнинского, имеющего опыт боев на Украине в должности командующего корпусом, а затем и армией, предполагалось использовать по мере надобности.

Четыре черных «эмки» рванули с места и понеслись по довольно приличному шоссе.

Небо разъяснилось, выглянуло солнце, залив ярким светом мелькающие мимо деревянные домишки, палисадники, зеленые лужайки и деревья, и показалось, что именно поэтому грохот артиллерии усилился сразу на несколько октав. Потянулись ленинградские улицы. По мосту переехали через Неву. Из окна видны корабли, стоящие у стенки, то и дело окутывающиеся белым дымом стреляющих орудий.

Свернули налево, попетляли по каким-то узким улочкам между каменными домами, окна которых заклеены полосками бумаги, — и Жуков узнал появившийся неожиданно Смольный, часто виденный им и на картинках, и на экранах кинотеатров. Но этот вполне узнаваемый Смольный выглядел карикатурно: там и сям налепленные картонные башни, небрежно протянутые маскировочные сети, а вокруг золотые купола соборов, кое-где выкрашенные синей или зеленой краской, но так небрежно, что лучше бы и не красили. И почти на всех перекрестках зенитки, зачехленные прожекторные установки, ожидающие ночи аэростаты противовоздушного заграждения. От всего этого у Жукова появилось ощущение какой-то нервозности, бестолковщины и даже обреченности, хотя никто никуда не бежал, трубы заводов дымили, как ни в чем не бывало, трамваи ходили или стояли, пережидая обстрел, катили грузовики с красноармейцами или рабочими в черных спецовках, куртках и телогрейках, вооруженных винтовками, пожарные поливали из шлангов горящие дома, кареты скорой помощи неслись по улицам, тянулись обозы, извозчики с опаской поглядывали в небо.

В Смольном, на первом этаже, с окнами, заложенными мешками с песком, заседало командование Ленинградским фронтом и руководство города.

Жуков со всеми поздоровался за руку, молча протянул Ворошилову записку Сталина.

Ворошилов развернул бумажку, прочел, крякнул, произнес обиженно:

— Ну что ж, раз так, то я, собственно говоря… а только резервов у нас нет, танков — нет, снарядов мало, авиации мало, немец садит по нам из дальнобойных орудий из района Тосно, а нам и ответить нечем. Я сам вчера лично возглавил атаку моряков в районе Красного Села…

— А корабли Балтфлота? — спросил Жуков.

— Так что корабли? Корабли стреляют. У них снарядов пока хватает.

— Если можно, кратко обрисуйте обстановку.

— Да вот комфронта, он все обрисует, как есть, — уклонился от дальнейших разговоров Ворошилов. — А я пойду собираться. — И покинул помещение штаба.

Жуков и приехавшие с ним генералы столпились возле большой карты, висящей на стене. Командующий Ленинградским фронтом Попов, высокий генерал с узким длинным лицом, докладывал, водя по карте указкой:

— Вчера фон Лееб начал наступление на юго-западе в направлении Кировского завода через Красное Село и Лигово и на юго-востоке вдоль Московского шоссе. Он бросил в бой более двухсот танков. По нашим данным в составе немецкой группировки порядка десяти-двенадцати пехотных и трех-четырех танковых и моторизованных дивизий. Не считая отдельных бригад. Дивизии полнокровные, хорошо вооружены и обеспечены, поддерживаются авиационным корпусом. А у нас ополченцы да едва сформированные полки, которые приходится бросать в бой против танков. К тому же противотанковой артиллерии очень мало…

— А что у нас на севере? — перебил докладчика Жуков.

— Финны постреливают, мы тоже…

— Так, все понятно, — произнес Жуков, выпрямляясь. И, повернувшись к Федюнинскому: — Ты, Иван Иванович, немедленно поезжай на Пулковские высоты. Это сейчас главное направление. Разберись там, что к чему, позвони. Кто там командует армией? Иванов? Говорите, с ним нет связи? Что это за командующий, у которого нет связи с командованием фронта? У него, небось, связи нет и со своими войсками. Тебе, Иван Иванович, скорее всего, придется взять на себя командование Сорок второй армией. Другой важнейший участок обороны — район Урицка. Необходимо с кораблей снять команды моряков — нечего им там штаны протирать. Оставить только артиллеристов. Перебросить часть войск с финского участка на юг. Часть зенитной артиллерии из города перебросить на фронт для борьбы с танками. От командиров всех рангов и званий потребовать строжайшего исполнения приказов на удержание позиций. В случае неисполнения — трибунал! — Жуков повернулся к секретарю партийной организации Ленинграда Жданову, и тот согласно кивнул головой. — Город можно отстоять, — заключил Жуков, — если мы правильно организуем оборону, укрепим в войсках дисциплину, наведем соответствующий порядок. И убедим войска и ленинградцев в необходимости и возможности выполнения этой задачи.