Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. Вторжение

— А ты сходи туда, к деревне, и посмотри на тех мотоциклистов, которых мы с товарищем корреспондентом накрошили. — И Кочевников приподнял пулемет в качестве доказательства правдивости своих слов. — А сами едем туда, куда приказано. Вот товарищ корреспондент напишет в газете «Правда», как вы воюете, то-то же обрадуются ваши отцы с матерями.

— Дак как же с им воевать, коли он прет и никакого удержу не знает? — произнес из толпы красноармеец постарше. — А сверху эропланты бомбят — шутка ли? Страху-то мы натерпелись — не дай и не приведи.

— А что, командиров среди вас нет? — продвинулся чуть вперед, однако не отрываясь от машины, Алексей Петрович.

Толпа зашевелилась, выдавливая из своей гущи человека совсем еще юного, почти мальчишку, одетого в солдатскую гимнастерку, перепоясанного солдатским же ремнем, но в яловых сапогах и командирских штанах. Тот несмело отделился от толпы, приложил руку к солдатской пилотке, отрекомендовался:

— Лейтенант Водников.

И переступил с ноги на ногу.

— Что, лейтенант, в плен собрался? — с насмешкой спросил Кочевников. — И остальных туда же ведешь?

— Нет, что вы! — испуганно воскликнул лейтенант Водников. И, слегка оттопырив подол гимнастерки, произнес сконфуженно: — Это так просто… товарищи посоветовали… на всякий случай. Но вы не думайте: и гимнастерка у меня цела, и удостоверение, и комсомольский билет… И если бы немцев встретили, то, конечно же, приняли бой…

— Так какого же черта лысого вы драпаете? Немец-то — вон там, у вас за спиной, — не унимался Кочевников. — Он на Москву прет, а вы куда претесь? Танки-пушки побросали, вояки долбаные! Да вы перед первым же встречным немцем руки поднимете!

— Ну, ты, старшина, не очень-то, — с угрозой произнес угрюмый красноармеец в кирзовых сапогах и тоже при всей амуниции. — За такие слова морду бьют.

— А ты попробуй! — шагнул к угрюмому Кочевников, прислонив к кузову машины пулемет.

— Товарищ старшина! — окликнул водителя Задонов, увидев, как шевельнулась, подвинулась к ним и как бы сгустилась толпа. — Тут криком делу не поможешь. — И, обратившись к лейтенанту Водникову: — И куда же вы идете? — спросил он, и даже не столько из любопытства, сколько из сострадания к этим людям, не зная, что им посоветовать и что он, старший по званию, в подобном случае должен делать.

Водников пожал плечами и беспомощно оглянулся на своих товарищей.

— А остальные где? — продолжал выспрашивать Алексей Петрович, вспомнив, как сам бежал вместе с толпой и тоже не знал, куда бежит и зачем, надеясь, что бывалый Кочевников как-то разрешит эту нелегкую для его начальника задачу.

— Да вот как начали бомбить… а потом немецкий десант… и все побежали… вот мы и… а другие не знаю где. И командование тоже… И карты у нас никакой нету…

— Может, отдадим им карту? — пришел на помощь Задонову Кочевников. — А то ведь так в лапы к немцам и придут.

— Да-да, действительно! — спохватился Алексей Петрович. Он вытащил из планшетки трофейную карту, поманил к себе лейтенанта, и когда тот приблизился, пояснил: — Эту карту мы у немецкого офицера взяли. Вот смотрите: вот здесь мы, а немцы вот в этой деревне — Пилипки называется. И это не десант, а головной отряд Тридцать девятого немецкого механизированного корпуса. Корпус этот имеет приказ идти на Лиозно, а эта дорога, на которой мы стоим, выйдет на шоссе в сторону Орши. Не исключено, что какая-то часть немцев может двинуться и по этой дороге. Карту эту я вам могу отдать… — произнес Алексей Петрович, смерив взглядом лейтенанта, и тот вспыхнул под его взглядом и пробормотал:

— Я, товарищ интендант третьего ранга, сейчас же переоденусь. Честное слово я…

— Да-да, вы переоденьтесь, а то ваши же бойцы вас уважать не будут.

— Я понимаю…

— Берите карту и ведите своих людей… Я думаю, на шоссе обязательно будет контрольный пункт, там вам скажут. — И, обернувшись к Кочевникову, Алексей Петрович впервые за все время отдал приказ, хотя он прозвучал скорее как просьба: — Старшина, отдайте им пулемет. Зачем нам два? А им пригодится.

И долго еще Алексей Петрович оглядывался, пытаясь понять, как повлияла их встреча на эту толпу и сумел ли мальчишка-лейтенант подчинить ее себе. Но сквозь пыль, поднимаемую колесами машины, видно было какое-то время, что толпа все еще остается на месте, а что происходит в ее темном чреве, не угадаешь.

— Да-а, лейтенантик этот, конечно, ни то ни сё, товарищ майор, — заговорил Кочевников, точно подслушав мысли Задонова. — А впрочем, кто его знает. На вид вроде совестливый. Может, и устоит. Там, я заметил, есть такие, которые верховодят, так сказать, из-под тишка. И кто из них возьмет верх, за теми остальные и пойдут. Народ, он, знаете ли, разный, — заключил Кочевников и замолчал: впереди завиднелось шоссе, и там что-то дымилось.

На шоссе дымился, догорая, грузовик. Ни вправо, ни влево не было видно ни души. Пустынное шоссе выныривало из лесу и в лесу же пропадало через пару километров. Вдали, на взгорке, виднелись крыши какой-то деревушки. Небо было чистым, белесым от зноя. Солнце, склоняясь к вечеру, пылало белым огнем.

— Ну что, товарищ майор, рискнем? — спросил Кочевников, поглаживая ладонями баранку и пристально оглядывая и небо, и поля созревающей ржи, и дорогу в обе стороны.

— А у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответил Алексей Петрович.

— Выбор всегда есть. Другое дело — что выбирать.

— У нас с вами, Василий Митрофанович, выбора нет: сегодня, в крайнем случае завтра, нам надо быть в Гомеле.

— Что ж, тогда поехали. А вас, Алексей Петрович, я попрошу поглядывать на небо: мало ли что. Да и вокруг тоже…

И Кочевников, выехав на шоссе, погнал машину на юг, к Орше.

Оршу бомбили. Издалека было видно, как над нею кружат самолеты, оттуда доносились частые взрывы, рев паровозов, виднелись черные дымы. Заезжать в Оршу было опасно. Да и не нужно, хотя Задонов обязан был побывать на пункте связи, чтобы связаться с Москвой и передать хоть какую-то информацию. Но что он скажет и какую информацию передаст? Как драпал вместе со всеми? О том, что видел на дорогах? Газете все это не нужно. И лучше вообще пока никак не проявляться, а двигать к Гомелю, может, там что-то да прояснится.

Оршу они объехали стороной, трясясь по разбитым проселкам. Когда же выехали на могилевское шоссе, машину повел Алексей Петрович, которого Кочевников время от времени натаскивал в искусстве вождения и кое-чему таки натаскал. Конечно, до искусства еще далеко, но по ровной дороге — куда ни шло. Тем более что Кочевников уже два дня не выпускал баранки из рук и явно устал.

По пути Алексей Петрович видел, как на левой стороне Днепра то тут, то там бойцы рыли окопы, устанавливали пушки. В лесочках прятались танки — все больше устаревших конструкций. Лишь иногда проплывет мимо, возвышаясь над кустами, массивная покатая башня тридцатьчетверки или еще более массивная КВ.