Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

…Болит, болит голова, а через полчаса выезд к Караулову на съемки «Момента истины». Месяц назад у него снимался Нечаев. И этот Караулов вроде бы ему понравился. Не перебивает, дает «попеть», как говорят певцы о хорошем дирижере, главное — все время поддерживает разговор на определенном уровне, потому что вопросы у Караулова рождаются (всегда!) из ответов его гостя или гостей.

Гайдар взглянул на часы: надо вставать?

Минут пять еще есть…

Дом на Делегаткой, где жил Караулов, «зачистили» с самого утра. В работу спецслужб Гайдар никогда не вмешивался: бессмысленно.

От Белого дома до Делегатской минут семь, не больше, быстрое перекрытие; Гайдар, две его машины, домчались мгновенно, в Москве он никогда не создавал «пробки».

Бросилось в глаза: телекамеры у подъезда, у лифта, снимают с разных мест, а Гайдар без макияжа, галстук сбился, хоть бы предупредили, черти…

Караулов встретил на пороге комнаты:

— Прошу, прошу, сразу начинаем!..

Голова почти прошла. Хорошо, что он принял холодный душ перед дорогой, — помогло, действительно помогло!

Все просто, по-домашнему: входишь в квартирку, вытираешь ноги и — вот они, камеры, одна напротив другой у шкафов с книгами.

— Ну как, господин Гайдар? — Караулов был в своем любимом синем пиджаке. — На душе-то… фигово небось?..

Съемка началась, вопрос задан.

Первый вопрос всегда должен звучать как выстрел.

Гайдар сладко потянулся:

— Я, Андрей Викторович, исхожу из того, что в любом положении надо драться до конца! Драка — самая демократичная, самая понятная форма достижения консенсуса.

— То есть вы предвидели, что в Магадане у господина Жириновского будет такой вот результат?

Гайдар расплылся в улыбке:

— Я не Ванга и не Глоба, Андрей Викторович. Я экономист.

— Предала вас Россия? — перешел в наступление Караулов. — Миллионы людей голосуют за Жириновского. Главный тезис Владимира Вольфовича: «Гайдара в свинарник!»

Тема предательства была у Караулова любимой; жизнь слишком часто сводила его с людьми, для которых предательство — в порядке вещей.

Гайдар усмехнулся:

— Еще не вечер, еще не вечер, Андрей Викторович!

Он все время ждал подвоха и держался очень осторожно.

Журналисты редко доверяют журналистам.

— А если Жириновский все же придет к власти? — настаивал Караулов. — Уедете из страны? Или… в «Матросскую тишину»?

Гайдар неплохо держал удар:

— У меня не будет… э — э… шансов ни на первое, ни на второе… Развитие по такому сценарию, Андрей Викторович, готовит нам… э — э… приятнейшие сюрпризы…

Всем своим видом Гайдар показывал сейчас, что мрачные прогнозы его не пугают.

— И вам не тошно от того, что пишут о вас в газетах? — удивился Караулов.

Разговор ему уже нравился.

— А я, Андрей Викторович, не всегда доверяю газетам, — улыбнулся Гайдар. — Помните Цветаеву: «Читатели газет — глотатели клевет». — С осени прошлого года я постоянно говорил: дорогие друзья, слухи о том, что в нашей стране невозможно решить проблему дефицита и очередей, сущая ерунда. Мы реформаторы… вместе с Президентом… — Гайдар вдруг вспомнил, что он забыл взять у пресс-секретаря специально заготовленные фразы о Ельцине, — э… э… с Борисом Николаевичем… эту проблему решим!

Мы сделаем Россию бездефицитной, избавим ее от деревянного рубля, создадим быстро растущий частный сектор, привлечем западные инвестиции, то есть мы уже, Андрей Викторович… решили массу проблем, которые прежде казались несбыточными…

— Сразу — и массу? — перебил Караулов.

— Массу, массу, — подтвердил Гайдар. — Но не надо думать, друзья, что это и есть абсолютное счастье, ибо общество, которое все это получит, все равно будет несчастно, потому что вместо старых проблем тут же появятся новые…

— Ага, «Собачье сердце», великое советское кино, — согласился Караулов. — «Суровые годы уходят в борьбе за свободу страны… За ними други-и-е прих-о-о-дят… они бу-у-дут то-же трудны…».

Караулов сейчас вроде как пел.

— У вас хороший голос, Андрей Викторович.

— Баритональный бас. В сентябре думаю дебютировать в Михайловском театре. В «Севильском цирюльнике»!

— Надо же, кто бы думал… — Гайдар решил, что он шутит. — Так вот, представьте, уважаемый ведущий: у вас длинный и трудный день.

Непонятно… — посильно ли это вообще такое количество совещаний, встреч, телефонных звонков и бумаг, бумаг, бумаг… Железно перестаешь обращать внимание на разные там… укусы…

— Подождите, — остановил его Караулов. — Я приведу одну цитату…

Для убедительности Караулов нацепил на нос очки, хотя он читал всегда без очков.

— Руслан Киреев, газета «Новый взгляд». Статья «Гайдар — это Ленин сегодня». Подзаголовок: «Гайдар — это Ленин сегодня с поправкой на время».

Я испорчу настроение… можно, Егор Тимурович?

— Давайте, — кивнул Гайдар. — Послушаем.

— «Не знаю, — пишет Руслан Киреев, — весело читал Караулов, — сажает ли Егор Тимурович на колени чужих детишек, но чужие языки знает. Живал, как и Ленин, за границами, такая же плешь, если не больше, Гайдар не картавит, как Ленин, зато трогательно пришепетывает…»

Караулов сделал паузу, предлагая зрителям оценить очевидное хамство в адрес и.о. премьера.

— Но основное ваше сходство, Егор Тимурович, с Ульяновым по кличке «Ленин», считает Руслан Киреев, «в уникальной, беспредельной способности перешагнуть через благополучие, здоровье… да и жизни миллионов людей…»

Такие вот дела… точнее, тексты. В газетах.

Гайдар сладко-сладко потянулся, как женщина.

Ну что же, Андрей Викторович! Общество не обязано любить своих руководителей. Вспомните Брежнева: разве он был кем-то любим? Между тем, треска при раннем Брежневе стоила 12 копеек килограмм. А водка — 3.62. — Только сейчас все квалифицированные люди, Андрей Викторович, понимают: «зло», которое творит Гайдар, это наш единственный путь.

«Дама приятная во всех отношениях, — подумал Караулов. — Но толстоват, конечно».

— Некоторые… экономисты, Андрей Викторович… — Гайдар аккуратно промокнул платочком лоб, — по вполне понятным причинам тщательно скрывают такое вот понимание на публике, хотя в личных разговорах не отрицают тот факт, что у страны сейчас только один путь — наш. Сейчас мы, Россия, в значительной степени платим за неликвидированный в прошлом году госзаказ на сельхозпродукты…

Караулов насторожился:

— А чем же он плох? Госзаказ? Если армия сама заказывает для себя пшеницу — это плохо?

Что значит «плохо», Андрей Викторович, — удивился Гайдар. — Если госзаказ есть самая большая глупость советской командно-распределительной системы? Вдруг в Москве, в Госплане, какие-то дяди средних лет рисуют карту-план, какой э-э… колхоз (мы, к сожалению, все еще сохраняем в России колхозы), сколько зерна, кукурузы… просо там… не знаю… ячмень… должны сдать государству.