Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

Может — правда… дьявол?

Старый монастырский ворон не нравился отцу Тихону. У него клюв как прищепка, вцепится в палец — сразу прокусит до крови. Нахохлился, гад: шеи нет, голова выходит прямо из туловища, а глазища — как два шипа.

Если бы вороны могли превращаться в людей, из них бы получились, наверное, отличные палачи!

Да, монахи не боятся смерти, но смерть от руки киллера — это уже издевательство, конечно; между ними и Господом влезла, оказывается, какая-то нечисть и пробует, гадина, диктовать свою волю!

Да, да, да: Москва — это город душевнобольных. Статья в сегодняшнем «МК», без подписи: «Сретенский монастырь вот-вот займет здание музыкального общества».

Конечно, займет — невзирая на газетные анонимки! По решению правительства Москвы особняк на Рождественском бульваре передается сейчас Сретенскому монастырю, отец Тихон откроет здесь духовную семинарию. — И при чем здесь, хотелось бы понять, музыкальное общество, если аренда у господина Жаркова закончилась еще в Вербное воскресенье?

Сначала Жарков жадно схватил нефть в Новом Уренгое, но кто-то подсказал, что «прихватизировать» сейчас музыкальное общество, главное — все заводы в России, выпускавшие музыкальные инструменты, это будет, конечно, похлеще, чем нефть!

С криком: «О Гайдар! Ты — бог!» — Жарков кинулся в Москву.

Взятки, взятки, взятки, как утверждает Баранников, и — дело сделано! Все предприятия, аффилированные с музыкальным обществом (Уфа, Волгоград, Петербург, Подмосковье), сливаются в некое ЗАО, только что созданное, где председатель совета директоров — мать Жаркова, а главбух — его сын!

В Волгограде, в здании филиала музыкального общества (а через месяц и здесь, в Москве, на Рождественском), Жарков открывает: а) «отель на час», б) сауны, в) массажные кабинеты.

Музыкальное общество и «отель на час», все в порядке вещей, две вывески рядом, вплотную, справа и слева от парадного входа.

Добро пожаловать, господа!

Никого сейчас не удивляет, что после отчаянной борьбы, судов, «стрелок» и перестрелок «Норильский никель» возглавил наконец парень, который еще год назад руководил в Петербурге туристической фирмой «Нева».

Поднялся на проститутках: девушек автобусами возили в Хельсинки. На работу. И все бы хорошо, но только финны — быстро очухались и закатили грандиозный скандал.

На всю Европу, можно сказать.

Друзья «Невы» тут же перекинули парня подальше от Питера, за Полярный круг. На «Норильский никель», директором!

Россию — народу! Вопли демократов: власть, отдай наконец Россию народу!

Отдали. И что сделал с Россией народ? [22]

Выступая на «Эхе Москвы», Жарков заявил, что он — монархист. — Да если этим людям вернуть царя, они его тут же снова убьют!

Баранников предупредил: «заказ» на отца Тихона размещен умно, через цепочку посредников, сам Жарков — в стороне, но он уверен: если бы «не поп», особняк на Рождественском остался бы у него в руках, вроде бы Цой, пресс-секретарь мэра, давал Жаркову (бесплатно, разумеется) какие-то гарантии…

«Грохнуть попа» — боевая задача. Баранников разводит руками: Жарков официально предупрежден об ответственности, но профилактика в этом случае не действует.

Где доказательства?» — орет Жарков. Их нет, в таких делах только дураки оставляют следы…

Все знают, и ЧеКа, и прокуратура, кто убил журналиста Листьева, — все! Но доказательств — ноль, поэтому с убийцей Листьева — все в порядке, он рвется сейчас возглавить один из крупных телеканалов. — На «Эхе Москвы», кстати, уже началась кампания: «люди в церковном облачении» подняли руку на скромных и беззащитных музыкантов и в «ультимативном порядке» требуют освободить особняк на Рождественском…

«Грохнуть попа», надо же!

Вся надежда — только на Господа, но, если таких сволочей, как Жарков, сейчас миллионы, разве может Господь всех наказать? Всех и каждого?

Или может? На Страшном Суде? Иначе зачем Он всем людям подарил свободу?

Если отнять у людей их свободу (свободу во всем), в кого превратится человек? Зачем он тогда на Земле?

У богословов на все главные, самые тяжелые вопросы уже есть — давно есть — ответы, но каждый монах не станет (как иначе?) задавать все «эти» вопросы самому себе, ищет свои ответы, именно свои…

Отец Тихон легко преодолевает несчастья: если над ним (так бывало) вдруг рушится кровля, он ощущает только одно — свободу

Нет-нет, самое важное для Всевышнего — это, конечно, мысль человека, его разум. И — свобода. Что будет с людьми, если Всевышний возьмет на Себя труд думать на Земле за всех? И все за всех решать? Люди… кто они тогда? Зачем они нужны?

Если человек — каждый человек — на вечном иждивении у Господа, зачем же, спрашивается, строить государства, писать законы, прокладывать трубы, сочинять книги, развивать ремесла?

Отец Тихон только что вернулся со строительства монастырской колокольни. Сегодня в их обители особенный день: в память обо всех жертвах советской власти здесь будет печально и торжественно установлен Поклонный крест. Завтра утром в монастырь прибудет Патриарх Алексий Второй. Он освятит Поклонный крест и проведет молебен об упокоении всех жертв богоборческой власти…

Отец Тихон не устает любоваться Патриархом — мудрым и честным человеком. Сколько он сделал, лично он, чтобы укрепить в людях веру!

Отец. Всем и каждому. Приближая людей к религии и церкви, Горбачев и Чебриков (перестройка!) подписывали митрополитов (и не только митрополитов) на сотрудничество с КГБ СССР. Именно так: вербовка (это можно назвать вербовкой?) шла по личной инициативе Генерального секретаря.

На самом деле ЧеКа с первых же часов своего существования «подкатывалась» к архиереям, но Горбачев «углубил» этот вопрос. Если раньше Патриарх Пимен мог покинуть Москву только с согласия Кремля [Святейшего «выпускали» разве что в Одессу где у него была летняя резиденция), то сейчас, когда — вот она, гласность — планировались широкие международные контакты, «контора» подстраховалась: было решено намертво связать иерархов (всех иерархов) и власть «подпиской» о тайном сотрудничестве.

Как и полагается, агенты получили «клички».

«Аббат», «Адамант», «Дроздов» — и т. д.

Ну и черт с ним, с КГБ: главное — сохранить в России православие, возвратить храмы, строить новые, возносить молитвы… — Один вопрос, правда, всегда как-то особенно волновал отца Тихона. Настоящие монахи — они ведь все немножко как дети. И вопросы у них тоже бывают детские: ответ известен заранее, но задать вопрос все равно очень хочется… Почему все-таки Патриарх так зависит сейчас от женщины? И разве эта красавица, Гюля, за версту бросающаяся — всем — в глаза, разве ее отношения с Патриархом — это не вызов всему епископату?