Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

Ельцин встал. Он был каким-то растерянным.

— 3-забирайте завод, Юрий Михайлович! — рявкнул он. — Вот… мое решение. Подпись Президента — отозвать! Ефанова — гнать. Вертайте Потанину его кредиты, и пусть радуется, что мы ему хуже не сделали… Если надо, приедем с вами на ЗИЛ и я выступлю! 40 миллионов ведут… у нас… нищенское существование! И еще 100 тысяч? Гайдар, правда, обес-щает рост. Зато по Бурбулису я уже решение принял. Осточертел! Куда ни зайду — везде Бурбулис. С идеями. В туалет боюсь сходить: вдруг там Бурбулис?

Лужков засмеялся: он представил, как Бурбулис караулит Президента в кабинке туалета.

— 15 костюмов заказал в ателье! И ни рубля не заплатил. Это шта… а? он всех позорит! Коржаков докладывает: с бизнеса берет за каждую встречу со мной по 50 тысяч долларов. И от него уже воняет деньгами!

— Безмозглое легкомыслие, Борис Николаевич… — развел руками Лужков.

— Вот и проводим. — Ельцин закусил губу и округлил глаза. — Без почестей. С Егором Тимуровичем вы меня убили сейчас… совершенно. Про увольнение правительства я говорю вам так: пусть будет естественный отбор, но ускоренно и заботливо направляемый. — Нет, это шта-а… получается? Мы им — рынок, вышибале этому, а они там, на ЗИЛе, этим самым… занимаются? Человеческий облик потеряли?! Вот так на свободу откликнулись:

Ельцин, кажется, чуть успокоился.

— Но я убежден: новая Россия, Юрий Михайлович, уже создана, и назад поворота не будет! Правда… — помедлил он, — ошибки есть. Я их вижу и не скрываю. Только что я сам, понимашь… чуть не ошибся. Принимаю решение: Бориса Немцова из Нижнего — в Москву. На ответственную работу. Делаю, значит, кадровое предложение. Немцов — довольный, и вдруг — глаза в пол. «Чего, — спрашиваю, — пригорюнился? Есть сомнения — говори…»

Молчит. А я настаиваю, выкладывай, говорю, все как есть.

«Большая, — отвечает, — проблема, Борис Николаевич. Я так устроен… мне постоянно женщину нужно. Вот как мужчина мужчине могу сказать. Три раза в день. Иначе работать не могу…»

Лужков не поверил:

— Три раза?

— Ну да! Женщину хочет. Такие объемы. И желательно молодых! А если женщины нет, он не в состоянии руководить…

Я, Юрий Михайлович, был ошарашен. А как он в районы выезжает: женщин с собой возит?

— Невероятно…

— В Нижнем, говорит, процесс налажен и идет! А тут Коржаков. Он пронюхает и доложит. Куда следует. То есть — вам… Мне, значит, — уточнил Ельцин.

«Мне бы его проблемы», — подумал Лужков о Немцове, но Ельцин вдруг предложил:

— М-может, мы пообедаем? Как, Юрий Михайлович?

— С удовольствием, — кивнул Лужков.

За весь день он даже стакан чая не выпил.

— А перед обедом… — у Ельцина в глазах было что-то похожее на мольбу, — может… по-русски, понимашь… — а?

Лужков улыбнулся:

— Я не пью… — извинился он.

— Даже… Президенту откажете?.. — удивился Ельцин.

— Отпил свое, Борис Николаевич.

— Вам шта? Тру-удно по грамму?..

— Легко! Но невозможно. Другие категории, Борис Николаевич: слово жене дал.

— А вы… шта-а? ее боитесь?

— Конечно! Огорчить боюсь.

«Он все-таки чужой…» — подумал Ельцин.

«Ему даже выпить не с кем…» — догадался Лужков.

— А на ЗИЛе, значит, бильярд?

— Там еще и пилинг делают.

Ельцин открыл рот.

— Шта-а… делают?

— Пилинг. Процедура для здоровья, Борис Николаевич. Специально обученные женщины медленно тебя раздевают и укладывают в водоросли.

— Куда?.. — не верил Ельцин.

— В водоросли. В ванной комнате.

— Какие водоросли? Из озера? Или с моря везут?

Лужков задумался:

— Точно не знаю, Борис Николаевич… Но — максимально полезные. А чтоб эффект был, тебя заворачивают в целлофан. Как покойника, когда на гроб денег нет.

— Мать честная

— Омоложение организма. Прямо на рабочем месте.

— Вот шта… с Илом сделали, сволочи… И прям… женщины? — переспросил он.

— Кому пилинг, кому бабу к завтраку…

— Куда ни гляну, везде извращение, Юрий Михайлович.

— А что же Немцов?

— Я ему хороший совет тогда дал. — Ты, говорю, Белый дом не погань. Но если у тебя… без этого дела… дела не идут, значит, рядом с Совмином сними квартирку. Не надо большую. Зачем деньги тратить? Чувствуешь — припирает, сразу отскакивай! А девушка пусть наготове ждет. Сделал дело и — возвращайся на работу, может, Коржаков тогда и не узнает ничего…

Куранты на Спасской пробили четыре часа дня.

— кто его знает, как он там устроен, этот Немцов… — бормотал Ельцин. — Но распущенность, конечно. И указ я пока не подписал. В регионах много достойных людей. Тот же Шаймиев. Шта-а только не плели, Юрий Михайлович, про этих татар! А Полторанин тогда остановил: «Почему мы каждую республику, говорит, должны штурмом брать».

Зато Шахрай подбивал, значит, по Казани войсками рубануть. Полководец… появился! А там сплошь пороховые заводы. Кричит, помню: надо десант выкинуть! А все планеры остались на Украине, нам лететь не на чем. И если порох, мы всю Волгу отравим. С населением!

— Еще бы…

— Я тогда, Юрий Михайлович, Шахрая и Филатова в Казань откомандировал. Так Филатов говорит: «Шахрай где-то раздобыл револьвер, засунул его в штаны и в толпу пошел».

Не дурак, а? зачем провоцировать?..

Куранты на Спасской отмерили еще 15 минут.

— Я тогда многое понял, Юрий Михайлович, — продолжал Ельцин. — Сидим у Шаймиева в резиденции. Он молчит, я молчу, мужчина у него… премьер… тоже молчит, все молчат.

«Шта-а будем делать, Минтимер… — спрашиваю. — Вы ведь не уйдете из России?»

Тяжелый вечер. Настроения людей мне понятны. А Грачев уже танки готовит. С Урала пойдут.

Договорились: Татарстан — это будет автономия… с совершенно ши-и-рокими… — Ельцин очертил руками круг, — полномочиями.

— Верное решение, Борис Николаевич.

— Почему я о Шаймиеве? — объяснил Ельцин. — потому шта-а Шаймиев — умный. Поез-жайте в Казань. Живут добросовестно. Город строится. То есть Шаймиев от суверенитета только выиграл. И я, как Президент, тоже выиграл, но я больше всех выиграл, потому шта я — Президент всей России!

«Хоть бы один телефон зазвонил», — подумал Лужков.

— Я вот, — начал Ельцин, — уверен, Юрий Михайлович: я в рай не попаду. Все-таки… у меня есть грехи. Но это не тот вопрос, когда надо заострять. Сказал… — и мы эту тему сейчас быстренько закрываем.

Он бы и еще что-то сказал, в чем-то бы признался, но — не рискнул.

— Кто без греха, Борис Николаевич… — поддержал его Лужков, но Ельцин вдруг остановил Лужкова.

— Клинтон позволил себе… надвить сейчас на Россию. Он на секунду, на минуточку… понимашь… забыл, что такое Россия… Так что вы, Юрий Михайлович, мне Америкой не тычьте! Цена соей жизни — эти заводы.

— Американцы и англичане, Борис Николаевич, в согласованном ключе уже забрали у нас контрольные пакеты в МАПО «МиГ», ОКБ «Сухой», ОКБ им. Яковлева. Кроме этого — четверть акций Иркутского авиационного завода…