Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

Парень, его «прикрепленный», хорошо сказал: «Руслан Имранович, мне не к кому обратиться по факту продажи Родины…».

— Я хочу напомнить, уважаемые депутаты! — начал Хасбулатов. — С кем бы я ни встречался… а подходил я к коллегам, вы знаете, с одной просьбой: давайте не будем крушить на съезде остатки государственной власти! Никто не может бросить мне упрек, что я говорил о чем-то ином…

Взглядом Хасбулатов ощупывал депутатов: нет, все нормально, его слушают…

— Коллеги, мы обязаны подчиняться регламенту! Какие запросы в Конституционный суд, если скоро — доклад Зорькина?.. — Не надо шуметь, я же логично говорю! Зорькину можно будет задать любой вопрос. И он даст квалифицированный ответ. Сегодня на повестке дня доклад Бориса Николаевича, вечером… та-ак… вот… доклад Председателя Верховного Совета, завтра или послезавтра отчет исполняющего обязанности председателя правительства, которого съезд, напомню, не утверждал в этой должности…

Большая программа. Зачем отвлекаться на мелочи? Только что, например, министр правительства Федоров предложил пустить под нож все наше сельское хозяйство. — А? не слышали?.. — Хасбулатов с усмешкой смотрел в зрительный зал. — Официально предложил, коллеги. Вот что нужно обсуждать! Я прошу та-ак вот… не шуметь, некрасиво это…

Хасбулатов знал, что депутаты-аграрии и коммунисты ненавидят Федорова, и тут же перевел тему.

Начались выкрики, кто-то из коммунистов бросился к микрофонам в проходах, общий галдеж сразу усилился…

— А что тут не ясно? — театрально разводил руками Руслан Имранович. — Федоров говорит: у нас нефти полно. Зачем России сельское хозяйств? Протянем, говорит, в Европу пару трубопроводов, и Европа засыпит нас зерном, как золотом… Поэтому предлагаю, друзья: давайте уважительно выслушаем доклад правительства, а потом, в ходе его обсуждения, так же спокойно решим, что нам делать с этим правительством? Зачем нам осложнения, депутат Федосеев? В повестке дня?

В проходе, почти у самой трибуны стоял пожилой человек с листочком бумаги в руках.

— Что?.. — Хасбулатов напряженно всматривался в лица депутатов. — По ведению? Если по ведению — пожалуйста, депутат Перуанский. Пятый микрофон…

— У меня предложение, коллеги! — уверенно начал депутат Перуанский. — Я предлагаю поменять местами доклад Председателя правительства и выступление Руслана Имрановича. Более логично, чтобы доклад Гайдара, как представителя исполнительной власти, следовал сразу за выступлением президента России.

Депутат Перуанский эффектно улыбнулся телекамерам, разрешил снять себя «крупным планом» и медленно вернулся на место.

Хасбулатов побледнел и опять развернул к себе микрофоны.

— Уважаемые народные депутаты! Только для информации. Мне надо было бы сразу объяснить: у Президента — общеполитический доклад, типа президентского послания. И в таком же духе… будет… та-ак-вот… выступление Председателя Верховного Совета — экономическая реформа и ее законодательное обеспечение.

Сейчас поступило предложение поменять эти вопросы местами. Ставлю его на голосование…

Починок называл Хасбулатова «Председатель-очарователь». Как быстро все-таки, как легко он опять подчинил себе весь зал…

— Пожалуйста, не выкрикивайте! — просил Хасбулатов. — Сказал же: голосование не поименное. Электронная группа, почему вы не слушаете? Снимите поименное голосование… И еще, уважаемые депутаты. Я не хочу злоупотреблять, но мне только что положили на стол телеграмму из Екатеринбурга. Коллеги просят, чтобы я зачитал. «Хасбулатову. Наведите дисциплину в зале… Стыдно смотреть, Руслан Имранович: бесконечная ходьба, групповое обсуждение, вслух ведутся разговоры, чтение газет. Делегаты съезда! Вы собрались для того, чтобы решать наши судьбы. Пожалуйста, имейте в виду, что мы, избиратели, следим за вами. С уважением, ветеран воздушно-десантных войск, участница битвы за Днепр, Михайлова-Гагарина Надежда Ивановна».

Хасбулатов передал микрофон Филатову: пусть он порулит теперь залом, надо чуть-чуть отдохнуть.

На днях к Руслану Имрановичу приходил Руцкой. Принес бутылку столетнего коньяка. Очень хочется выступить на съезде, ищет (судя по всему) примирения с Президентом.

Только что Руцкой был на ЗИЛе. Большой митинг, люди неплохо его принимают, особенно женщины. «Вот, — говорит Руцкой, — приедет Нечаев на ЗИЛ, и пусть сразу выделят ему охрану, иначе народ его разорвет. Дадим ему зарплату в 300 рублей, как на ЗИЛе, и поглядим, как он будет жить…»

Проходит день. Кто-то (кто?) кладет в кабинете Ельцина на его рабочий стол запись встречи — на пленке — с Руцким.

На пленке так: «Вот приедет на ЗИЛ Борис Николаевич, и пусть сразу выделят ему охран, иначе народ его разорвет. Дадим ему зарплату в 300 рублей, как на ЗИЛе, и поглядим, как он будет жить…».

Руцкой обомлел: «Борис Николаевич, злонамеренная фальсификация. Спросим Баранникова! Я говорил о Нечаеве! Вас обманули…».

И действительно, у Баранникова есть Нечаев, а в «варианте» для Ельцина кассету изменили…

Ельцин разозлился — х-хрясь кассетой о дубовые панели своего кабинета…

Что дальше? А ничего. Все осталось как есть!

Сидеть в президиуме рядом с Борисом Николаевичем — никакого удовольствия. Хоть бы раз посмотрел он на Председателя, хоть бы слово сказал!

Говорят, вручал на днях ордена спортсменам. Приглашают пловчиху, олимпийскую чемпионку. Ельцин пытается повесить ей орден на грудь, но руки с бодуна трясутся, зацепиться не может.

— Осторожно, Борис Николаевич, — шепчет девочка. — Силикон не приколите!

На самом деле Хасбулатов больше боялся Руцкого — не Ельцина.

Президентских амбиций у Руцкого вроде бы пока нет, но Руцкой железно верит в себя, как все военные летчики: «судьба придет — по рукам свяжет…».

Ельцин терпеливо, как мог, его учил:

— Не надо, Александр Владимирович, ссориться сразу со всеми… Вы эти армейские замашки бросьте…

— Я ж не с министрами ссорюсь, Борис Николаевич, — вскипал Руцкой. — Это ж экстрасенсы, а не министры! Закрыл глаза, а завода — нет, тю-тю завод…

У нас фокусы повсюду, а не реформы!

Вдруг Ельцин спросил:

— А вы б пошли в министры обороны?

Руцкой опешил:

— Я… не могу.

— Поч-чему эт-та не-мож-жешь?..

— Я не командовал округом.

— И шта?..

— Опыта нет.

— Придет! — махнул рукой Ельцин. — Вы шта-а… — он опять перешел на «вы», — хуже Грачева!

— Грачев может, Борис Николаевич, а у меня совесть есть, — парировал Руцкой. — Это ж вы министров ставите: закончил десятый класс — и в правительство!

— Ты на личности не переходи… — попросил Ельцин.

— Ну а как, Борис Николаевич? Вон Гайдар. Был завотделом «Правды». Даже не «Литературки», где иногда встречалось что-то свежее. Может, он… великий экономист? Отвечаю: нет. Он засранец.