Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

— А Байрон… что? Тоже?.. — обмер Алешка.

— И Рафаэль, и Леонардо…

— А вот я бы с Рафаэлем не стал. Не мое…

— Чего так?..

Алешка пожал плечами:

— Не знаю. Не бодрит…

Карьера — была, Алешка подчинялся только Бурбулису, поэтому никто Алешку не трогал; более того: кремлевские обходили Алешку стороной, даже Недошивин.

Зато Бурбулис гонял Алешку в хвост и в гриву; теперь Алешке поручались и крайне деликатные вещи.

Алешка изменился; от парня, работавшего когда-то в «Известиях», остались, пожалуй, только амбиции: он отпустил длинные волосы (такие прически в Кремле никого не смущали), купил кожаный пиджак и носил его с джинсами.

Да, Кремль быстро меняет людей: напыщенность в Кремле — это нормально, здесь творится история.

Журналист «Независимой газеты» Андрей Караулов попросил Бурбулиса о срочной встрече, но Бурбулис в Швеции, в поездке. К Караулову, в его квартиру на Делегатской улице, был командирован Алешка.

Веселая у Караулова репутация: каким-то чудом он приучил всех к мысли, что в журналистике он делает только то, что хочет, потому как знает — обо всем — больше всех.

Такая «свобода» была, конечно, иллюзией, но без «Момента истины» Россия была бы чуть-чуть другой, и многие это понимали. Да и Кремлю он был нужен, конечно; Караулов презирал Зюганова, презирал Жириновского, особенно — когда узнал, что Коржаков предложил Жириновскому пост министра рыбной промышленности. В обмен на то, что он не будет баллотироваться в Президенты России. И Жириновский тут же согласился! — Здесь, в однокомнатной квартирке Караулова на Делегатской, где и снимался «Момент истины», побывали все: глава администрации Президента, и.о. премьер-министра, мэр Москвы, первый вице-премьер, просто вице-премьеры, не говоря уже о министрах и руководителях спецслужб, — Караулов терпеть не мог служебные кабинеты и всех приглашал к себе на Делегатскую.

Хотите сниматься? Милости просим! — По большому счету «Момент истины» ничего из себя не представлял. (Вольный треп на вольную тему.) Но треп был забавный. С государственным уклоном… Явлинский говорил, что Караулов с кем-то работает как психолог, с кем-то — как психотерапевт. Цель была одна: представить человека. Показать его таким, какой он есть на самом деле. Караулову завидовали сотни коллег, но никто не понимал, что журналистика для него — это всего лишь повод что-то узнать. Погрузиться в атмосферу времени. Взглянуть на время как бы со стороны. Коллеги злились: откуда у этого малого статус-кво? Кто «крыша»? С кем он, сволочь провинциальная, договорился в Москве? Ельцин? Чекисты? Коржаков? Болтали, что «Момент истины» патронирует лично посол Соединенных Штатов, что Караулов работает на КГБ и МВД, что вице-премьеры и министры платят Караулову деньги, приличные суммы, чтобы он, прохиндей, забыл бы — случись что — их имена.

Еще говорили, что Караулов связан с бандитами, «тамбовскими» и какой-то ингушской группировкой, что у него — дом в Швейцарии, что он — педераст — и т. д.

Зависть — это скорбь по чужой радости. По чужому успеху.

Что за жизнь, черт возьми: Караулов всегда кому-то мешал! Не было случая, чтобы кто-то из сильных, значимых людей протянул бы ему руку, предложил дружбу. Став театроведом, Караулов быстро написал большую монографию — «Олег Борисов», она вышла в издательстве «Искусство», была переведена на болгарский и сербский. Великий русский актер Олег Иванович Борисов был соткан из старых обид. Жизнь как преодоление. Это судьба? Или… характер? — Свою кандидатскую Караулов вынужденно защищал в Тбилиси. Почему? А в Москве бы не дали, особенно — после большой статьи о «Трех сестрах» Любимова в журнале «Театр»:

Караулов спектакль категорически не принял, в полемику с ним, еще студентом, вступила сама — лично! — Марианна Строева, доктор искусствоведения, а он по глупости (или по малолетству?) не понимал, что, если речь о Любимове, об Эфросе, о гонимых, должна быть одна точка зрения, одна-единственная, ну а те, кто поднимает на эту монополию руку, им — всем! — придется очень плохо.

Жил Караулов в интересном месте: Делегатская улица, центр Москвы, Садовое кольцо, а тишина вокруг — идеальная.

Есть же еще такие уголки!

Дверь открыла Наташа, жена: Караулов вышел в халате, на который были нацеплены медаль и какой-то значок: Алешка догадался, что Караулову было лень одеваться.

— Чай? Кофе? — спросила Наташа. Чувствовалось, что в этом доме привыкли к гостям.

— Чай, — кивнул Алешка, скидывая дорогую дубленку.

Караулов не поздоровался. Он улегся на диван, стоявший в центре комнаты, и забросил на его спинку свои волосатые ноги.

«Вот сволочь», — подумал Алешка.

Караулов был уверен, что в горизонтальном положении любому человеку легче сосредоточиться.

Наташа принесла чай.

— Есть один… пацан, — Караулов мгновенно приступил к делу. Зовут его Якубовский. Слыхал?

— Не слыхал.

Алешка огляделся. Квартирка крошечная, как и говорили ему те, кто когда-то здесь побывал, но уютная, кругом полки с книгами, много книг. Кухня — в прихожей, значит там, где раньше была кухня, соорудили еще одну комнату. Видимо, для ребенка.

— Якубовский Дмитрий Олегович. Шустрый парень. Знаю его с босоногого детства…

Настенахкартины, старыерусскиемастера: Коровин, Айвазовский, Кустодиев, Левитан…

Караулов быстро перехватил его взгляд.

— Нравится?

— Ага… Очень.

— Это, брат, предсмертный Левитан, — Караулов кивнул на крошечный пейзаж. — Исаак Ильич написал за пять дней до смерти. На оборотной стороне профессор Остроухов, друг Левитана, подтверждает: предсмертный этюд мастера. Последняя работа. Вот правда: совсем-совсем последняя.

— Откуда классика?

— Подарки. Народ знает и любит своих героев. Это я о себе, — пояснил он. — Идем дальше: Якубовский, Болшево в Подмосковье…

— Работу ищет? — зевнул Алешка. — Я ведь тоже… из Болшева…

— Ну? — изумился Караулов. — Это радует. Где жил?

— Первая линия от рынка. Первая пятиэтажка. Возле фрязинской платформы.

— Пива хочешь, земляк? Баночное! — Караулов скинул ноги и уселся перед Алешкой, запахнув халат.

— Хочу, разумеется.

Пиво Караулов принес сам.

— Якубовский, короче, талант, — продолжал Караулов, осторожно открывая банки. — Когда в детстве мама читала ему сказку о Золушке, Якубовскому уже тогда было важно — если тыква становится каретой, это как надо классифицировать: как доход, как добавленную стоимость или как увеличение стоимости имущества?

Вкусное пиво, хотя «Жигулевское», кажется, не хуже…

Алешка любил пиво и слушал Караулова вполуха.

— Якубовский прочно сидел в каком-то бизнесе, — важно продолжал Караулов. — А чтобы все у Димы было бы как у людей (плохо организованный бизнес есть прямой путь к импотенции, но зачем же Дмитрию Олеговичу импотенция?), он, не будь дурак, взял на обслуживание двух боевых генералов. В личные, можно сказать, советчики.