Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

1. Вице-президент полностью оторван сейчас от конкретной работы. Ельцин не встречается с Руцким.

2. В Белом доме — сплошные интриги. Бурбулис назван в интервью «лидером гнойным» (дважды) и «свердловской вонючкой».

После избрания Ельцина принято 270 указов, но все они почти не работают. Гайдар и его команда — «мальчики в розовых штанишках». В правительстве ведут себя так, будто они явились сейчас на дискотеку. Открыто издеваются над Ельциным, над тем, что он ничего не смыслит в экономике («как этот дед Москвой руководил?!»), и уверены, что настоящая власть в стране — это они!

Твердят о «реформах», о «программе реформ», но где она, эта «программа» (Руцкой не видел ни одного документа), не говорят. Гайдар плевать хотел, что в Кемерове, например, теплоэлектростанции загружены только на 60 %, а и Новосибирске топлива осталось на 25 дней.

Под влиянием американцев (Гайдар раз в неделю встречается с американским послом в Москве) «мальчики в розовых штанишках» расторгли сейчас очень выгодный контракт с Индией на поставку криогенных двигателей. Переговоры вел Глазьев, но Глазьева — отозвали, а контракт, чтобы не напрягать американцев, наших «главных друзей», тут же прикрыли. И вообще: работа правительства похожа сейчас на теоретический клуб с бесконечными лекциями Бурбулиса «Есть ли жизнь на Марсе?».

3. Влияние американцев на Гайдара и Чубайса усиливается с каждым часом. Чубайс буквально заражает американцев своей покорностью.

Пример — та же Индия. Сегодня Индия — это четвертая экономика в мире. Тот факт, что Индия готова использовать российские, а не американские космические технологии, — колоссальный задел на будущее. Но Гайдар не реагирует. Молчит. Может быть, он мыслит глубоко, кто его знает. Экономика — это не философия, здесь Канту делать нечего. — Нет, в самом деле: может быть, он мыслит глубоко. Но мимо. Поэтому — все стоит. Дальше так продолжаться не может, и Руцкой переходит в открытую оппозицию к Ельцину.

В отставку не собирается, ведь его, как и Президента, выбирал народ, Ельцин и Руцкой шли в одной связке, поэтому Руцкой тоже отвечает за Россию и не дает ее погубить.

4. Блеф стал тактикой американцев. Ельцин доверчив, верит всему, что говорят американцы. Сначала Россия приняла на себя все долги СССР. Если бы эти долги были честно, по совести разделены между всеми бывшими союзными республиками «бывшего СССР», их сейчас можно было бы полностью списать. — Нет, Ельцин не захотел ссориться с Вашингтоном, Россия гордо взяла на себя долги всех республик, всех пятнадцати, а это почти миллиард долларов.

Наказать собственную державу на миллиард долларов — это внешняя политика? Интересно, она может быть (раз демократия) другой?

5. Нарастает некомпетентность. Во всех сферах управления. Любое кадровое назначение — хуже предыдущего, по этому Руцкой в самые ближайшие дни сделает ряд очень серьезных политических заявлений…

Дураками, дураками надо быть, чтобы не договориться с Руцким! — думал Алешка. — Это так просто! Он же карьерист, Руцкой — что, просился в вице-президенты? Под дверью у Ельцина стоял? Да ему бы, господа, это в голову не пришло: вице-президент!

Взяли за руки, притащили в Кремль и сразу сказали: отдыхайте, дорогой Александр Владимирович, вы нам больше не нужны!

Армейский офицер во власти — мина замедленного действия. Человек, которого учили (и научили) убивать, не для того рисковал собой в Афганистане, чтобы так просто сдаться сейчас этим орхидеям — Гайдару и Бурбулису…

«Из Руцкого бранное слово сделали… — рассуждал Алешка. — Разве можно так с человеком? С Героем Советского Союза?»

Со слов Полторанина он знал, что когда Ельцин предложил Руцкому идти на выборы в паре, тот аж задохнулся: «Борис Николаевич… родной вы мой… такое доверие! Цепным псом при вас сидеть буду, жизнь не пощажу…»

И ведь не пощадит. Чтобы стать Президентом.

Это не Зюганов.

Не пощадит.

Тот же Полторанин с удовольствием рассказывал, как Жириновский подбегал к нему в Архангельском: «Поговорите, поговорите с Президентом, Михаил Никифорович!

Даст хорошую должность, я ж ему как сынишка буду!.. Как Джульетта у Ромео, вот увидите!»

Алешка понимал: Руцкой выбрал Юзбашева только потому, что Юзбашев богат. Вице-президент России раньше тех, раньше Козырева, раньше Бурбулиса стал зазывать в свои вояжи «представителей деловых и финансовых кругов» Российской Федерации.

Бизнесмен, приехавший в составе официальной делегации, всегда вызывал особое доверие, ибо заграничные банкиры и промышленники к вице-президенту России относились так же, как к вице-президенту Соединенных Штатов Америки.

Они бы никогда не поверили, что в самолете Руцкого может оказаться кто угодно!

Алешка вышел на Ярославском шоссе. Рядом стрелка — «Лесное».

Дом Акопа был среди берез. Место превосходное! Забор высокий, метра три, ворота настежь — охрана забивала «козла»…

Здесь, похоже, никого не боялись.

— Арзамасцев, — важно представился Алешка.

— Ждут! — охранник встал.

«Этот, пожалуй, еще ничего…» — подумал Алешка. Он терпеть не мог охранников; у них — у всех — такие лица, будто все они негодяи.

Лица русских охранников — это как английский газон.

Чтобы там, в Англии, газон действительно был бы газоном, его надо подстригать каждый день. И так — веками. Чтобы в России природа-мать сочинила бы у людей такие морды, надо тоже всего ничего: пить каждый день, два-три века, не переставая…

Акоп принял Алешку в своей библиотеке. У него была одна из лучших в России частных библиотек.

— Руцкой зовет, Яков Борисович!

— Знаю! — махнул рукой Акоп. — О Белкине слышал? Уже звонил. По этому поводу. Руцкой зря с Белкиным связался, фонд какой-то лепят… «Возрождение»… Какое еще «Возрождение»? Фонд и банк. Зачем вице-президенту банк? Он банкир или вице-президент? А Белкин — жадный, плохо закончит, плохо…

— Значит, я мог бы не приезжать… — разочаровался Алешка. Ему нравилось, что Руцкой доверяет ему так же, как и Бурбулис.

— Когда двое, всегда надежнее, — сказал Акоп. — Во как я им сейчас понадобился!..

Осторожно вошел охранник и протянул Юзбашеву записку.

— Извини… — Акоп заглянул в листок. — Я занят, — сказал он охраннику. — Ждать!

Дом был большой и нелепый. Слишком широкий, по всюду — криво, небрежно развешанные картины старых мастеров.

Алешка не разбирался в живописи, но сразу видно: кар тины глубокие, русская классика. Если море, то, наверное, Айвазовский…

— Ты Руцкого хорошо знаешь?

— Знаю, Яков Борисович. Знаю, но плохо. А хорошо Руцкого никто не знает. Только те, наверное, кто с ним воевал…

Акоп внимательно посмотрел на Алешку: