Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

— Вице-президент, которого никто не знает? Сильно! А с Гайдаром у него как?

— Мальчик. В розовых штанишках… — Алешка вдруг понял, что Акоп невозможно обмануть. — У меня с Руцким только что интервью было. Он так сказал.

— Ты что, журналист?

— Ага… Хотя выгоняют. «Известия».

— За что выгоняют?

— На повышение иду, Яков Борисович.

— Журналист — и на повышение? Ерунда, парень… — удивился Акоп.

— Ага! Ерунда. Я тоже так думаю.

Акоп открыл бар:

— Водочки не желаешь?

— Увольте, пока без благовременья… — важно ответил Алешка.

Не так давно он смотрел по телевизору «Егора Булычева», и фраза ему приглянулась.

— А пиво хорошее… по времени? — поинтересовался Акоп.

— Пиво хочу, Яков Борисович…

Акоп достал две банки «Туборга».

— Не стесняйся.

— Стесняюсь, Яков Борисович.

— Не стесняйся, говорю!..

Акоп не любил, когда его называли Акопом. Для всех (даже для сына) он был только Яков Борисович.

— И что твой Руцкой?

— Руцкой… — Алешка чувствовал себя не в своей тарелке, — Руцкой, наверное… хороший человек. Но нельзя простить ему моральный идиотизм.

— Как-как?

— Все, что Руцкой говорит, переодетая конъюнктура, Яков Борисович…

— Все они конъюнктура! — махнул рукой Акоп. — А Гайдар? Это не конъюнктура? Кто с Запада, так он в рот тому сразу заглядывает. Не конъюнктура? На русскую водку увеличил акциз! А на их «Роял» и «Абсолют» — наоборот, сразу, как пришел, снизил таможню! На границе, в Чопе, фуры со спиртом на тридцать километров сейчас выстроились, к нам прут, к Новому году. Это как? Это не диверсия… говори?

Лицо Акопа почему-то стало вдруг детским, даже губы округлились и беспомощно вылезли вперед.

— Капитализм… он же разный, парень! Есть капитализм организованный. Умный. А есть, как у этих, стихийный. В наших условиях — бардак. Значит, ты, Гайдар, сделай по уму: сначала дай русским заводам подняться, а уж потом «Роял» завози. Так? Так. Думать же надо! О нас. А он — о них думает. В рот им глядит. Видно у них зубы лучше. — Ты к нам, к нам иди, Гайдар, но не с акцизами, а с кредитами, ведь когда мы отстроимся, когда поднимемся, мы же между собой конкурировать начнем, значит, цены в итоге понизятся и голодных — не будет.

Сделай, Гайдар, как Китай! Как немцы западные в 46-м… Рынок строишь? Строй, если умеешь. На здоровье. Только зачем же ты, Гайдар, сейчас уничтожил 27 тысяч колхозов?.. Тебя кто просил? Рынок просил?..

— …сколько, сколько?.. — перебил Алешка.

— 27. Тысяч! Они, бл, мешали? Полностью обеспеченные техникой, с МТС, как у нас в Пушкине. Гайдар, ты для кого рынок строишь? Для нас? Или для них?.. Зачем Россию отдаешь? Моя водка лучше, чем «Роял»? Попробуй, сука! Гайдар, ты в водке понимаешь? А?!

Когда Акоп нервничал, у него сразу появлялся армянский акцент.

— А у м-меня ощущение, что Гайдар только для них старается. Он же считает себя их учеником!..

— Так вообще же жрать было нечего, Яков Борисович! Вспомним 91-й…

— А, слушай! Жрать было нечего, это государственные магазины. Но в каждом магазине… — что с тобой, забыл? — имелся коммерческий отдел. Они же все скупили! Магазины. Сами у себя. По дешевке покупали. А продавали уже задорого, как и кооперативы, ибо коммерческий отдел — это уже частная собственность, тот же кооператив. А у кого они купили, гордой? Не у государства?

Алешка молчал.

— Это ж нэп — верно?! Чистый нэп двадцатых годов, 339 когда Владимир Ильич сообразил наконец (только не говорил никому), что их социализм — это полное говно, и вернулся к тому, что знал с детства…

И опять Алешка молчал. А что тут скажешь?

— Ты смотри, — спокойно продолжал Акоп. — Немцы после войны… что те, что эти… они ж шнапс не в России, не у Иосифа Виссарионовича покупали, хотя в России он явно был лучше, а себестоимость спирта тогда — четыре копейки литр!

Нет, дорогой: немцы сразу, с первых же дней, свое производство поднимали! А в России водка — это ж… вторая национальная валюта!

— Согласен… — кивнул Алешка.

Он ему чем-то нравился, этот дядя: говорит прямо, все как есть, не играет, хотя Алешка — журналист, только дураки перед журналистами раскрывают душу.

Так, не стесняясь, говорят обычно только чекисты. Или Акоп у них «на подписке»?..

— Я вот, — Акоп помедлил… — я Андропова не уважаю. Он всегда меня притеснял. Я вообще никому не верю в правительстве. И тебе не советую верить. Но Андропов и его псы гонялись за мной по закону. И не потому, что Яков Борисович делал плохую водку. А потому что свою водку, государственную водку, они продать не могли!

Я мешал. Их водка дороже! Я что, дурак, делать водку дороже государственной?

Но мой шнапс, парень, был с качеством. На мытищинской воде. Я сам его пил. Друзьям посылал. — Или Гайдар решил просто с Россией не связываться? На кой черт, Гайдар, ты тогда нужен? Спирт «Роял» без акциза как высшая победа демократии? Совсем ошалели? Сколько сейчас народу им потравится, дай срок! — А интеллигенция твоя, парень, просто… партия дураков, вот что я думаю: просрали они Россию под видом демократии, из такого отстоя, как сейчас, уже хрен выберешься. Руцкой — идиот, но он же прав! Идиоты… — вот время, да? — идиоты сейчас правы…

В какой-то момент Алешке показалось, что Акоп будто составляет план его будущей статьи.

— Руцкому передай: не поеду. С радостью, мол. Но не поеду. Знаешь почему? На столике — вон, курская газетка лежит. 90-й год. Март, по-моему. Дай, гляну, — Акоп взял в руки потрепанную, с дыркой, «районку».

— Ну да, 29-е. Читай! Вслух.

Алешка осторожно развернул газету. На первой полосе — выступление Руцкого в Железногорске, в местном райкоме партии. Заметка была расцвечена красным фломастером, а один абзац жирно выделен в квадрат.

— Читай!

— «Я — русский полковник, мне стыдно за этих демократов. Я был на митинге в Лужниках и посмотрел, какое хамство со стороны Афанасьева, Ельцина. Они и на Владимира Ильича руку подняли! Они, эти подонки, рвутся возглавлять российское правительство…»

— Вот, парень… — Акоп раскраснелся и совершенно по-детски смотрел на Алешку. — Руцкой, ты говоришь, мастер… да? Какой он мастер, что с тобой?! Неблагодарный нищий, вот он кто!.. — Теперья ему понадобился, — а? Скажите, пожалуйста!.. Значит, деньги будет просить. За дружбу. За все сразу!

— Интересно, Ельцин куда смотрит?.. — протянул Алешка.

— Ельцин? Сердца у него не хватает, парень, — сердца!

— А вы… мафия, Яков Борисович? — вдруг спросил Алешка. Если у него вдруг появлялись какие-то вопросы, он и сам уже не понимал, зачем он их задает.

— Некультурный ты, — засмеялся Акоп. — Большой бизнес, парень, это всегда… хорошая компания, потому как он не делается в одиночку. В этой компании важно только уметь поделить деньги. Русские, знаешь, как делят деньги? Как Попандопуло в Малиновке. Не потому, что жадные, — нет! Из принципа. И — сразу ссорятся. А мы, армяне, хитрее, чем русские. Мы если и ссоримся, то не в первый день. Мы ссоримся, когда можно поссориться. Поэтому с армянами приятно иметь дело. Нас весь мир уважает.