Акакий Белиашвили - Бесики

Анна торопилась высказать всё сразу. Она лихорадочно бросала отрывистые слова и протягивала руки к Бесики, словно боялась, что он убежит от неё, если она не схватит его вовремя и не удержит около себя.

Бесики смотрел на Анну испуганными глазами, он и в самом деле рад был бы бежать от неё куда глаза глядят… В скромном чёрном платье Анна выглядела ещё красивее, чем обычно. По любовь её была навязчива, и это совершенно охладило к ней Бесики.

— Я не о себе беспокоюсь, ваша светлость!.. Вы погибнете!

— Пусть! Если я погибну, то с тобою вместе!

— Все узнают…

— Мне ни до кого нет дела! Садись ко мне поближе, дай я обниму тебя… вот гак. Я была сердита на тебя. Я думала, что ты… — Анна запнулась и не посмела выговорить имя Анико, — …что ты любишь другую. Ведь я ошибалась?.. Да? Ошибалась? Скажи мне правду!

— Ошибались…

— Поклянись!

— Клянусь! Богородицей клянусь, что никогда… но, ваша светлость…

— Почему ты не договариваешь? Ты хитришь со мной!

— Ваша светлость, как спастись от гнева Ираклия, если он узнает?..

— Ничего он не узнает! А если узнает, пусть только посмеет что-нибудь сказать! Послушай, Бесики, это из-за тебя я приехала в Тбилиси. Сегодня же я договорюсь с Леваном, чтобы он отпустил тебя, а завтра уедем в Дманиси.

— Это невозможно!

Анна резко оттолкнула от себя Бесики.

— Ты отказываешься?

— Ваша светлость…

— Ты отказываешься?

— Ваша светлость!.. — Бесики вскочил с тахты и схватился за кинжал. — Мне осталось одно — в доказательство своих слов убить себя на ваших глазах!

Лезвие кинжала сверкнуло в воздухе. Анна отчаянно вскрикнула и схватила его за руку.

В комнату вбежала служанка, но Анна махнула ей рукой, чтобы она ушла, и потянула к себе Бесики.

— Брось кинжал! Вот так. Садись сейчас же сюда и говори, почему ты не можешь ехать со мной?

Бесики молчал. Анна пристально смотрела на него и тяжело дышала. Маленький кинжал с серебряной рукояткой тускло блестел у неё в руке.

— Почему это невозможно? — Анна дотянулась до пояса Бесики и медленно вложила кинжал в ножны. — Говори, почему ты молчишь?

— Госпожа моя, неужели вы сами не чувствуете, что это невозможно? Что я скажу царевичу? Какую я могу выдумать причину?

— Скажи, что ты нездоров, что у тебя объявилась какая-то болезнь, что ты не можешь двигаться. Разве мало можно найти причин?

— Не поверят. Кроме того, когда Леван узнает, почему я обманул его, ведь он отрубит мне голову. Лучше вы сейчас своими собственными руками вонзите мне в грудь кинжал…

— Нет, Бесики, это ты должен рассечь мне грудь кинжалом. Так будет лучше. Бесики, милый мой, единственная моя отрада, молю тебя, останься со мной… Ты должен, слышишь, должен сделать невозможное. Помни, что твоя Анна ни минуты не сможет жить без тебя. Что тебе надо в далёкой холодной России? Останься здесь со мной, не бойся ничего. Я буду твоей покровительницей и госпожой. Ох, сейчас я узнаю, любишь ты меня или нет!

— Ваша светлость!..

— Погоди. Если любишь — останешься, если нет — уедешь. Сейчас же ступай к Левану и, как только получишь ответ, немедленно сообщи мне его. Я буду ждать тебя здесь. Я не принуждаю тебя, поступай так, как подскажет тебе твоё сердце…

И Анна, слегка подталкивая Бесики, выпроводила его из комнаты. Потом она приказала служанке зажечь огонь в камине, расположилась в кресле перед огнём и при свете большой восковой свечи до рассвета читала «Витязя в тигровой шкуре». Когда же утренний свет затмил сияние свечи, она приказала слуге приготовить лошадей и немедленно, закрыв лицо покрывалом, выехала в Дманиси.

Пятого января стояла ясная, но холодная погода; солнце совершенно не грело. Закутанную в бурку Анну знобило после бессонной ночи. Она усиленно подгоняла свою лошадь и ни разу не обернулась назад, в сторону Тбилиси.

Пятого января 1773 года, ровно через год после отъезда из Тбилиси, в бревенчатом доме на главной улице Астрахани, где помещался, царевич Леван, собрался весь состав посольства. Надо было решить вопрос: ждать ли дальше приглашения из Петербурга или возвращаться на родину? ещё 29 января прошлого года посольство прибыло в Астрахань, где его задержал губернатор Никита Бекетов, со всею учтивостью заявивший царевичу, что до получения соответствующего решения от её императорского величества он не имеет права пропустить дальше представителей грузинского царя. Губернатор обещал царевичу и католикосу немедленно послать в Петербург курьера и заверял их, что ответ получится не позже, чем через полтора месяца.

С тех пор прошёл год.

Больше всех страдал от ожидания Леван, которому не давала покоя оскорблённая гордость. Если бы не настояния католикоса Антония, он давно вернулся бы со всем посольством в Тбилиси. Правда, губернатор всячески старался развлечь царевича и даже устраивал балы в его честь, однако победить холодность Левана он не мог. Леван не прикасался к кушаньям за столом, а на кокетливых барышень, старавшихся привлечь его внимание, не поднимал глаз. Губернатор устроил специально для его развлечения охоту на волков, показывал ему бесчисленные табуны лошадей, возил его на судне по Каспийскому морю, но ничто не могло развеселить царевича. Бекетов всячески старался объяснить действия русскою правительства ссылкой то на наводнение, вследствие которого будто бы закрылись все дороги из Петербурга, то на чуму в Москве, заставившую установить повсюду карантины, но царевич ничему не верил. Левану, выросшему в стране, где гость считается посланцем божьим, будь то в царском дворце или в хижине простолюдина, непонятна была такая непочтительность к христианскому патриарху, к любимому сыну царя и, наконец, к самому царю Грузин. Поэтому он каждый раз выслушивал «объяснения» Бекетова с нахмуренным лицом и всячески давал ему почувствовать своё глубокое возмущение.

Когда, проснувшись утром 5 января 1773 года, Леван вспомнил, что истёк уже год с тех пор, как они покинули Тбилиси, он тотчас же вскочил с постели и приказал слуге позвать к нему для совещания всех сопровождавших его князей, дворян, епископов и священников. Приглашать католикоса он отправился сам. Когда все члены посольства были в сборе, Леван обратился к присутствующим со следующими словами:

— Я думаю, что нам не стоит больше ждать. Мера оскорблений переполнена, и мы могли убедиться в непочтительном отношении к нам со стороны петербургских властей. Правда, духовный отец наш, его святейшество католикос Атоний советует нам терпеливо ждать, но, по-моему, лучше поскорее покинуть эти места, дабы не подвергаться дальнейшим унижениям. Русские войска, оказывается, полностью выведены из Грузии. Чего же мы здесь ждём? Ясно, что императрица решила порвать с нами. Вот уже год, как она заставляет нас ожидать у своих дверей, не желая принять хотя бы в качестве простых гостей! Я решил вернуться в Грузию и надеюсь, что его святейшество согласится со мной.