Акакий Белиашвили - Бесики

От простых объяснений Моуравова точно пелена спала с глаз Левана. Понимание событий позволило ему спокойно смотреть на них. Его перестали занимать плац-парады и балы, устраиваемые в его честь. Большую часть своего времени он стал проводить в обществе католикоса Антония, который помещался неподалёку, в монастыре.

Пятого февраля грузины вновь надели парадные одежды. Леван и Антоний заняли места в золочёной карете, остальные разместились в колясках или сели на лошадей, и посольство в сопровождении почётного караула отправилось во дворец.

На лестнице их встретил гофмаршал. Они поднялись в верхний этаж. В большом, ослепительно сверкающем зале с зеркальным полом Левана и Антония приветствовали граф Никита Панин и князь Голицын. Оба низко склонились перед почётными гостями и проводили их до трона императрицы.

Екатерина встретила их милостивой улыбкой и поздравила с наградами. Левану был преподнесён орден св. Анны первой степени, а Антонию — драгоценная панагия.

Цесаревич Павел собственноручно прикрепил орден к груди Левана.

После этого все замолчали, и в зале воцарилась мёртвая тишина.

— Мы весьма довольны вашим приездом и пребыванием в столице нашей, — заговорила Екатерина после краткого молчания, — но дела государственные складываются таким образом, что мы считаем наилучшим исполнить вашу просьбу и отпустить вас обратно в Грузию. Приезд ваш ещё раз подтверждает безграничную преданность нам грузинского царя и углубляет нашу постоянную веру в разумную благожелательность этого христианского властителя к российскому скипетру. Поэтому мы, с присущим нам человеколюбием, не щадили наших сил, дабы распространить заботу и покровительство наши на государство, находящееся за пределами Российской империи, и, невзирая на трудности, послали туда войска. Исходя из подобных суждений и помыслов, мы были бы весьма рады принять во внимание просьбу грузинского царя, если бы…

Леван с напряжённым вниманием слушал Екатерину. Он не понимал ни слова, а переводчик переводил очень плохо, так что Леван только по выражению лица императрицы старался уловить смысл её слов.

Внезапно переводчик замолк.

Леван взглянул на императрицу и понял, что надеяться больше не на что…

— …Если бы исполнение вашей просьбы, — продолжала императрица, — действительно могло принести пользу. Но при нынешних условиях совершенно иные меры необходимы как для нашей империи, так и для Грузии. Дела наши идут к тому, чтобы примириться с Портой. Посему возвращение в Грузию русских войск, уже однажды отозванных нами оттуда, может ещё сильнее озлобить Турцию и вновь разжечь пламя войны.

Леван уже не слушал императрицу. Еле заметным движением глаз он равнодушно оглядывал внимательно слушающих вельмож и шёлковое платье императрицы, а иногда, словно молясь, поднимал взгляд к позолоченному потолку. У него иссякало терпение, и он мечтал о том, чтобы Екатерина поскорее закончила речь.

Угасли все надежды, напрасными оказались все их труды и усилия. Прошло ровно два года и один месяц с тех нор, как они выехали из Тбилиси. За это время Ираклий несколько раз писал Левану и Антонию, чтоб они приложили все усилия и во что бы то ни стало уговорили императрицу принять Грузию в своё подданство. В последнее время письма Ираклия были полны такого отчаяния, что Леван не мог без страха подумать о возможности отказа со стороны Екатерины. Как показаться в этом случае на глаза отцу, он не знал. Но теперь, когда он понял, что надежды больше нет, им овладело нетерпеливое желание поскорее вернуться к себе на родину.

Между тем императрица продолжала свою речь, и переводчик почтительно и тихо бормотал около уха Левана:

— её величество изволит говорить, что… при заключении мира с Турцией будет обращено внимание на положение Грузии и что она приложит все усилия, дабы не оставить вашу страну без своих забот…

— Передайте благодарность её величеству!

— Императрица вручает вам высочайшую грамоту для передачи его высочеству царю Ираклию.

— Передайте благодарность её величеству! — Леван взял свиток, поцеловал его и оглянулся назад.

Бесики, склонившись, протянул руку. Царевич передал ему грамоту.

Императрица встала. Аудиенция была окончена.

Антоний хотел ещё что-то сказать, но Леван показал ему глазами, что это излишне.

После ухода грузинских послов императрица, по привычке тучных и пожилых людей, ещё некоторое время продолжала сидеть на тронном кресле, как бы отдыхая. Раскинув в стороны свои пухлые руки, она вздохнула с облегчением.

— Слава богу, отделались от них, — сказала она. — Не могу не признаться, что я не без волнения ожидала этой аудиенции. Мне было неприятно отказать им в их просьбе, но что делать? Теперь не время вмешиваться в дела Грузии, а тем более присоединить это маленькое государство к нашей короне. А всё же мне их жаль.

Императрица посмотрела на Голицына, а затем перевела взгляд на Панина.

После окончания аудиенции Панин собирался последовать за гостями, так как он хотел передать Левану заранее заготовленное письмо к царю Ираклию, и ждал ухода императрицы, которую по обыкновению сановники почтительно провожали до дверей её покоев. Но, увидев, что императрица не собирается уходить, он насторожился. Видно было, что завяжется неофициальная беседа о Грузии, и присутствие князя Алексея Голицына могло придать этой беседе нежелательное для Панина направление. Голицын был покровителем грузин и часто упрекал и даже уличал Панина в двойственной политике по отношению к этому государству. А сейчас, когда императрица не без колебаний отпускала Левана и Антония ни с чем после их двухлетнего ожидания, Голицын мог воспользоваться удобным случаем и склонить её в пользу Грузии. И действительно, прежде чем Панин успел что-либо ответить по поводу сожалений императрицы, Голицын предупредил его и сказал:

— Осмелюсь доложить, ваше величество: положение Грузинского царства наитяжелейшее. Оно близко к гибели. И что особенно прискорбно, в этом, несомненно, виноваты мы. Втянув грузин в войну против Турции, мы сейчас оставляем их на произвол судьбы. А ведь так мало они просили, всего четыре тысячи человек…

— Не в количестве солдат дело, князь, — сказал вдруг резко Никита Панин, который до этого неприятно хмурился и морщил уголки глаз, — хотя для нас сейчас и это количество не под силу…

— О, я понимаю, князь, — с улыбкой сказала императрица, — вы особенно, должно быть, недовольны, но сейчас мы ничего не можем для них сделать.

— Наши добрые намерения мы должны в первую голову осуществлять в пользу нашего государства, — сказал Панин. — Если добродетель вредит пользе государства, это уже не добродетель, а зло. Вам должно быть известно, что посылка войск в Грузию вызовет излишние осложнения с Портой Оттоманской. Отводом войск из Грузии мы сделали туркам некоторую уступку, чтобы удержать за собой наши завоевания на Балканах. Англия и Франция усиленно уговаривают турок не кончать войну, убеждая, что у нас начались мятежи в стране и что туркам удастся не только вернуть утраченное, но даже отвоевать…