Акакий Белиашвили - Бесики

Файзулла ушёл и скоро вернулся в сопровождении слуги, который вёл на верёвке большого козла.

Подвал, служивший помещением для львов, имел два входа: один из них выходил на дворцовый двор, рядом с лестницей, спускающейся к берегу Куры. Дверь эта была загорожена железной решёткой, но между железными прутьями можно было протолкнуть козла. Слуги легко втолкнули животное в обиталище львов. Запах, который стоял в клетке, встревожил козла: он сейчас же прыгнул на окно, зацепился за решётку передними ногами, а задними стал скрести стену, чтобы подтянуться к отверстию между прутьями.

Почувствовав, что бежать через окно невозможно, козёл испустил отчаянный крик, полный смертельной тоски. Ослабевшее тело его медленно стало сползать назад.

Звери не шевелились и с недоумением смотрели на испуганное животное. Но как только раздался крик козла, львы одновременно сорвались с места. Один из зверей, тот, который находился ближе к окну, опередил другого. Мощным прыжком очутился он около окна, взвился вверх — и зубы его сомкнулись на горле жертвы. Схватив козла, лев прыгнул назад с такой лёгкостью, точно нёс в пасти клок шерсти, а не двухпудовое животное.

— Вот так малыш! Видела, как он, словно пёрышко, подхватил огромного козла? — сказал Анне Ираклий и отошёл от окошка.

Анна с минуту ещё продолжала смотреть в окошко, но потом закрыла глаза рукой и отшатнулась от него. Из подвала послышался львиный рык.

— Что, подрались? — спросил царь. — Как бы они не разорвали друг друга.

— Нет, великий государь, — ответил перс Файзулла, — это брат с сестрой, они не причинят вреда друг другу.

Ираклий вздрогнул: ему почудился особый смысл в этих словах. Он бросил на Анну быстрый взгляд и дёрнул левым плечом.

Во дворце воцарилась тишина, не предвещавшая ничего доброго. Весть о том, что государь в гневе, мгновенно обежала комнаты, залы, галереи и башни дворца. Все умолкли и притаились. Слуги разговаривали шёпотом, ходили на цыпочках, поминутно крестились и старались вообще не показываться.

Леван ещё сладко спал после хмельной вчерашней ночи, когда в комнату вошёл Бесики и стал будить его, чтобы сообщить о приезде государя. Царевич сладко потянулся, едва раскрыл глаза и снова хотел было погрузиться в сон, но Бесики не отставал от него и тряс что было мочи.

— Что, тебе жизнь надоела? — Леван приподнялся на постели и устремил на Бесики грозный взгляд.

— Мне-то она не надоела, а вот если, ваше высочество, дорожите головой, то советую вам поскорее встать с постели. Государь в гневе, и никто не знает, по какой причине.

— В гневе?

— Так говорят. Он приехал рано утром и, никому не сказав ни слова, прошёл прямо в свой кабинет. При этом у него дёргалось левое плечо…

— О, это плохой знак. Дальше?

— Потом он вышел из кабинета и направился к своей сестре.

— А разве Анна здесь?.. Ах да, — вспомнил Леван, — ведь она приехала вчера вечером. Ну, что же дальше?

— Больше я ничего не знаю.

— А почему ты так бледен? Ты-то чего испугался? Дай мне одеться. Впрочем, лучше немного подождём. Сделаю вид, что сплю… Ты тоже оставайся пока здесь, скажи слугам, что я сплю, и позаботься, чтобы меня никто не смел тревожить. Тем временем государю попадётся под руку кто-нибудь из придворных или из слуг, он устроит хорошую баню своей жертве, и гнев его сразу уляжется. Должно быть, он получил какой-нибудь донос…

— Совершенно верно. И знаете, о чём?

— Ну?

— О вчерашнем пире. Ему донесли, что вы держали себя как царь и что карабахский хан пожелал вам поскорее взойти на грузинский престол…

— Что за глупости! — вскричал Леван и вскочил с постели. — Любопытно знать, кто мог рассказать отцу такую чепуху?

— Шпионов у царя много…

— Для чего ему шпионы, которые лгут? Погоди, я немедленно обо всём разузнаю, и шпиону несдобровать…

— Что пользы бороться с доносчиками и шпионами?.

Уничтожите одного — появится другой. Не станет второго — появится третий, четвёртый, пятый, десятый, сотый… Со всеми не управишься. Да и как узнать — кто доносчик? Спросить у государя?

Леван устремил на Бесики пристальный взгляд. С минуту он стоял не двигаясь, потом сердито махнул рукой, повалился на постель и уставился в потолок.

— Значит, лучше молчать?

— Да, лучше молчать. Мне кажется, что не в этом причина государева гнева. Другое тревожит меня…

Бесики подошёл к окну и стал смотреть во двор.

Никогда ещё не чувствовал он такого страха перед будущим. Когда ему сказали, что государь пожелал видеть свою сестру, сердце его затрепетало; колени его дрожали так сильно, что он едва дошёл до спальни Левана. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что нужно делать: спуститься во двор, вывести из конюшни лошадь, сесть на неё и, чтобы не возбуждать подозрений, медленно, шагом выехать из дворцовых ворот. Стража решит, что он едет куда-нибудь недалеко по поручению царевича Левана. Выбравшись из дворца, нужно так же спокойно проехать через город, а миновав заставу, хлестнуть лошадь и помчаться по дороге без оглядки…

Беседа с Леваном на мгновение заставила его забыть об этих мыслях, но скоро желание бежать овладело им с новой силой, и он машинально подошёл к окну, чтобы убедиться в том, можно ли незамеченным спуститься во двор. Во дворе он увидел Ираклия и Анну, которые о чём-то оживлённо беседовали. Царь и его сестра направились к подвалу, где содержались львы, и через окошко в куполе стали глядеть на зверей. Бесики видел, как государь подал знак Файзулле, как привели красивого большерогого козла и бросили к львам. По саду разнёсся отчаянный крик козла.

Леван приподнялся на постели и спросил, что случилось.

— Ничего особенного, — ответил Бесики. — Живого козла бросили львам.

— Вот оно что! — недовольно протянул Леван и снова улёгся на постель. — Житья не стало от этих львов. Развели такой смрад, что нельзя в сад выйти. Хорошо, что их скоро отправляют в Телави.

Бесики следил взглядом за Анной и Ираклием, которые отошли от львиной клетки, миновали дворцовый сад и вошли во дворец. Никогда раньше не ощущал Бесики с такой остротой царственного величия этих двух людей.

Теперь только понял Бесики, каким счастьем было для него покровительство Анны. Как он был неосторожен в своих отношениях с ней! Царственная женщина полюбила его, а он по юношескому легкомыслию так небрежно, почти презрительно обошёлся с ней: Бесики вспомнил, что прошло уже больше года после его возвращения из России, а он ни разу даже не написал ей в Дманиси. И Бесики испуганно засуетился.

Он вышел в свою комнату и поспешно переоделся в новое платье — то, которое было на нём накануне, на пиру. Погруженный в невесёлые мысли, он долго расчёсывал свои густые волосы перед зеркалом. Очнувшись от дум, он взглянул на гребень и изумился: среди волос, приставших к гребню, блестело несколько седых нитей. Бесики придвинулся вплотную к зеркалу и стал внимательно рассматривать своё лицо. Он так обрадовался седине, как будто с её появлением всё в его жизни должно было измениться. Теперь, когда у него седина в волосах, он уже не юноша, и это, наверное, будет приятно Анне.