Радченков О.М. - Тайна сенатора Карфагена

Аристоника (Аришат уже привыкла к своему новому имени) была одета как настоящая римская матрона: длинное белоснежное платье до пят, с шикарным шлейфом позади; сверху накинута палла – голубой плащ с прикрепленным к вороту покрывалом, закрывающим голову.

Гелон, которого она держала за руку, испуганно оглядывался по сторонам, – он видел такое столпотворение первый раз в жизни и ему было немного боязно.

Они прибыли в Рим несколько дней назад, покинув виллу на побережье, и теперь заново обживали дом Фонтея на Палантине, который стоял по соседству с домом Клавдия Нерона, консула нынешнего года.

Латинский язык стал для них почти родным, Аристоника и Гелон даже между собой разговаривали на нем, и мальчик начал забывать финикийскую речь. Но карфагенские имена он еще помнил, и сейчас они нестерпимо резали его слух.

– Проклятый Гасдрубал! – визгливо верещал какой-то толстяк, по внешнему виду банкир, одетый в тогу, окаймленную узкой пурпурной полосой всадника. – Только мы загнали Ганнибала на юг Италии, и вот вам новая напасть. Откуда он только взялся?! Окаянные пунийцы никак не уймутся!..

– Согласен с тобой, сосед, – отвечал ему долговязый старик с одутловатым лицом. – Пунийцы – это рок нашего государства. От них нужно избавиться раз и навсегда!

– Чем занят Сципион в этой Испании? – возмущался третий – крепкого телосложения мужчина средних лет с военной выправкой. – Он должен был удерживать младших Баркидов от похода в Италию и не дать им пересекать Ибер. А он наслаждается женщинами и богатствами Нового Карфагена, забыв о своем долге!..

Но сейчас он не получил поддержки остальных: к Сципиону у римлян было особое отношение, они предпочитали ругать пунийцев и не трогать Публия – любимца богов.

– Тс-сс, – зашипел толстяк. – Секст, ты хочешь навлечь на нас гнев Юпитера. Достаточно того, что мы разгневали Юнону…

Их разговор прервали звуки приближающейся процессии. Пока никого не было видно, но грохот барабанов и переливы песнопений раздавались все громче и громче.

Но вот из-за поворота Публициева взвоза показались помощники жрецов, ведущие двух белых коров с позолоченными рогами, перевязанными лентами. За ними шли жрецы, несущие две большие статуи Юноны, изваянные из кипарисового дерева. Следом в ритуальном танце двигались девушки в белоснежных одеждах. Они пели гимн Юноне и одновременно притопывали в определенном ритме, задаваемом барабанами. Завершали процессию одетые в тоги-претексты децемвиры, вышагивавшие с лавровыми венками на гордо поднятых головах. Они символизировали достоинство и могущество великого Рима.

Все это выглядело очень торжественно. Аристоника насчитала в процессии двадцать семь девиц, десять децемвиров, а количество помощников жрецов и музыкантов буквально не поддавалось счету.

Прибыв на священное место, жрецы очертили круг, обнеся вокруг собравшихся кувшин с водой.

Трое жрецов – старший и два его помощника – омыли руки и окропили водой безразличных ко всему происходящему коров.

После короткой паузы старший жрец торжественно обратился к великой богине:

– Божественная супруга Юпитера, царица неба, Юнона, дарующая людям благоприятную погоду, грозы, дожди и урожаи, ниспосылающая успех и победы… – Он срезал с голов обеих коров по кусочку шерсти, бросил их в горящий жертвенный огонь и громко воскликнул: – Прими от нас эту жертву и смилуйся над нами!..

По этому сигналу оба его помощника нанесли коровам точные смертельные удары ножами в горло. Все двадцать семь девиц пронзительно закричали.

Толпа издала многоголосый вздох облегчения: коровы не сопротивлялись, жертвенная кровь не пролилась на землю, а вся попала в область очерченного круга.

Жрецы бережно собрали кровь в специальный сосуд, из которого затем окропили алтарный камень.

После завершения этой части ритуала туши коров разделали и распотрошили. Внутренности разложили на алтаре в соответствии с заведенным старинным обычаем.

Все присутствующие в храме громко молились, умоляя Юнону простить их.

Аристоника презрительно смотрела на происходящее. Женщина думала о своем. Ей была безразлична радость римлян – ведь она направлена против ее соплеменников. Весть о приближении к Италии Гасдрубала Баркида радовала ее сердце. В отличие от Ганнибала, которого она лично не знала, Гасдрубал был хорошо знаком Аришат, – он часто бывал у них в доме. Но самое главное – и она была уверена в этом, – с Гасдрубалом идут милые ее сердцу Мисдес и Адербал. Пусть боги пошлют им удачу!..

За последние два года в ее жизни случилось много знаменательных событий.

Вилла Фонтея под Анцием, хотя и не настолько шикарная, как его дом на Палантине, стала до такой степени привычной и уютной для них с сыном, что уезжать оттуда не хотелось.

Она привыкла стойко сносить удары судьбы и ни на что не жаловалась. Главное, что никто до сих пор не догадался об их карфагенском происхождении. Более того, теперь они с Тиберием и сыном хранили страшную тайну, в случае раскрытия которой последствия могли быть самыми ужасными: Гелону и Аристонике грозила смерть, а Фонтею – изгнание.

Вскоре после того, как они прибыли в Италию, умерла старая тетка Фонтея. Возраст взял свое, она достаточно пожила на этом свете. Но гораздо страшнее была для Тиберия смерть его вечно болеющего сына. Мальчик был его единственной надеждой на продолжение рода Фонтеев, и вот теперь эта надежда угасла.

Тиберий не знал, что делать. Жениться в третий раз он не мог – это значило бы потерять Аристонику, которая не потерпит в доме другой хозяйки и уедет. Но ведь род Фонтеев не должен прерваться!

Выход неожиданно подсказала Аристоника. Закрывшись в триклинии от слуг, она шепотом сказала Тиберию:

– Милый, а что если ты скроешь от всех смерть сына?

Фонтей изумленно посмотрел на нее, не понимая, куда она клонит.

– Зачем?

– М-мм… Тебе нужен наследник, а моему сыну – отец… – проговорила с видимым трудом Аристоника. – Ты же знаешь, они поразительно похожи…

До Тиберия наконец-то дошел смысл ее слов. Он ошеломленно посмотрел на Аристонику, потом вскочил, гневно сжимая кулаки. Первой мыслью его было убить эту женщину за столь дерзкие слова. Но Фонтей был отходчив, и прекрасные глаза Аристоники быстро растопили гнев в его душе.

Он снова сел на резной стул и внимательно посмотрел на нее. «Как она умна! Красива… красива не по-земному… и умна», – думал он.

Но вслух Фонтей лишь сухо вымолвил:

– Говори!

Аристоника сделала испуганный вид – вообще-то она нисколько не боялась, но нужно было подыграть легату – и жалобно прошептала:

– Прости меня, любимый. Я – глупая женщина и иногда говорю чушь…