Александр Богданов - Свободная территория России

В Магадан можно было попасть только морем. Флагман флота Дальстроя пароход Феликс Дзержинский отвалил от причала вечером того же дня. Маша предпочла не появляться на палубе, а наблюдать отход в иллюминатор. До захода солнца она находилась в своей шестикоечной каюте, пока судно не вышло в Японское море и повернуло на север. Она была одна, ее попутчицы, молоденькие выпускницы Красноярского горного института, ехавшие на Колыму за романтикой, убежали наверх, восхищаясь процедурой отплытия, слаженными действиями экипажа и видом исчезающей земли. Волны и ветер раскачивали корабль, деревянные конструкции скрипели, стаканы для зубных щеток позвякивали в своих гнездах на умывальниках и взвивающиеся фонтаны брызг заливали стекло, к которому прильнула Маша. Скоро вернулись и девушки — все в вымокших платьях — шторм усилился и волны перекатывались через палубу. Быстро познакомились и поставили чай. Оказалось, что милые девушки были коренными сибирячками; у половины из них родители работали в управленченском аппарате на производстве, в учреждениях и организациях, а у самой молоденькой и худенькой по имени Дуся дедушка занимал высокий пост начальника ИТЛ в Оракутане и от этого она немного важничала. Она рассказала, что в своих письмах гебист звал ее к себе, описывая девственную природу края, красоту полярных сияний, изобилие природных богатств и самоотверженный труд советских людей, добывающих драгметаллы на благо социалистической родины. «Дедушка говорит, что у меня на Колыме будет хорошая должность,» хвасталась Дуся, отпивая маленькими глоточками горячий напиток. «Когда я училась в школе, я приезжала к нему в пионерлагерь Северный Артек. Все было здорово, у нас были отличные пионервожатые, но за нами ухаживали фашистки. Они похожи на людей, но они моральные уроды и не имеют права дышать с нами одним воздухом.» От гнева ее прелестное личико нахмурилось и кулачки сжались; вскоре она погрузилась в воспоминания. «Ой, что я вам по секрету расскажу,» внезапно оживилась она, «пока я там была одна очень представительная тетенька мне по вечерам в тазу ноги мыла. Я не давалась и нарочно шлепала по воде, на полу получалась порядочная пенистая лужа, и ей приходилось долго тряпкой вытирать. Вот умора! Дедушка потом сказал, что эта заключенная раньше была генеральшей и должна радоваться, что у нее такая легкая работа. В забое она загнулась бы через месяц. Пусть ценит!» Ее подруги захихикали и от веселья хлопнули в ладошки, ввернула одна из них и остальные в согласии закивали. На этом разговор закончился. Качка усиливалась, не все могли ее хорошо переносить и пытаясь найти облегчение, улеглись по своим койкам. Наутро пароход вошел в пролив Лаперуза, ветер стих, море заметно успокоилось и к концу дня они ошвартовались в гавани Южно-Сахалинска, обменявшись там несколькими тюками и десятком пассажиров. Основной груз, состоявший из стройматериалов, машин, медикаментов, продовольственного и вещевого снабжения и, конечно, пополнения рабсилы взамен умершей, предназначался для Колымы. Осужденные были заперты в трюме, их не выпускали на палубу, но их безмолвное присутствие ощущалось в беготне встревоженных конвоиров с автоматами наизготовку, в свирепых овчарках, рвущихся с коротких поводков, и печальном пароходном гудке, возвещающим время от времени о смерти еще одного зэка. Переход через Охотское море занял четыре дня и к вечеру пятого они прибыли к месту назначения. С высоты верхней палубы Маше открылся весь город. Стоял теплый июньский вечер, начинало темнеть и в сумерках кое-где зажглись огни. Магадан был виден весь — от края и до края. Заходящее солнце вычертило контуры сопок, обрамлявших жилые кварталы, и косыми лучами светило на судоверфи на восточном берегу бухты Нагаева. Маше бросилось в глаза множество новостроек, формирующиеся улицы и проспекты, городу явно не хватало места — даже на вершинах холмов возводились здания. «Это материальное процветание основано на ежегодной добыче десятков тонн золота, олова и урана,» подумала oна, «но какой ценой!» Перегнувшись через борт, Маша глядела, как буксиры медленно подтягивают Феликса Дзержинского к пристани. На берегу стояла толпа встречающих, некоторые из них с букетами полевых цветов, все в праздничной одежде, но мужа среди них не было. Она начала волноваться, лица собравшихся стали сливаться в неясные пятна, лоб ее покрылся потом, руки похолодели. Стиснутая с обеих сторон другими пассажирами, раздираемая сомнениями и тревогой, она сошла на берег. Маше казалось, что после плавания по морю на твердой земле ее слегка покачивает. Стараясь сохранить равновесие, она застыла посреди радостных людей. «Где Сергей?» металось в ее голове. «Он арестован или у него появилась другая женщина? Не могу поверить. Куда мне теперь?» Зрачки ее сузились, руки вцепились в чемодан, невольно она закусила нижнюю губу. Все давно сошли с парохода, толпа рассеивалась, со смехом и шутками прибывшие родственники и друзья расходились по домам. Она стояла одна как перст, покинутая, грустная и одинокая. На причале, чуть поодаль от редеющей толпы расположились два милиционера. Внимательно вглядывались они в лица прибывших пассажиров. Представители власти явно заинтересовались Машей. Перекинувшись между собой парой слов, они подошли к ней и предложили предъявить документы. «Обухова, Аграфена Петровна,» прочитал вслух один из них в ее паспорте. «Что вы здесь делаете?» «Я приехала на работу на прииск им. Тимошенко. Муж должен встретить меня. Он, наверное, задерживается.» Стражи закона задумались. «Сегодня в 16 часов на Колымском шосе была большая авария с жертвами,» сообщил первый милиционер. «Это как раз по дороге в город.» «Возможно ваш муж в числе пострадавших,» добавил второй. «Как его зовут?» «Обухов, Геннадий Гаврилович.» «Хорошо,» первый милиционер черкнул в своем планшете. «Мы проверим его в сводке.» Маша сильно вздрогнула. Плач, вой и стон разорвали тишину. То началась погрузка заключенных, выведенных из трюма парохода. Многие из них от слабости спотыкались. От избытка свежего воздуха и скудной кормежки у них кружились головы. Сноровисто и умело охранники построили оцепление, собаки рычали, солдаты покрикивали, измученные мужчины и женщины, согнувшись, с прижатыми к телу руками торопливо бежали и рассаживались в просторных, добротных грузовиках с большими и широкими колесами, только что прибывшими на берег. Автомашин было около двадцати, все они были марки Dodge, полученные из США по ленд-лизу. Из кабины одной из них выскочил человек и помчался по направлению к Маше. Он улыбался, кричал непонятное и в руке его был зажат букетик фиалок. Маша не могла оторвать от него глаз. Этот человек был ей так знаком, но она не узнавала его. Он подбежал ближе и протянул ей цветы. Маша не могла поверить в свое счастье. Мир поплыл вокруг нее, она покачнулась и потеряла сознание. Это был Сергей…