Евгений Федоровский - Беллинсгаузен

Осмотрели русские моряки и сиротское училище. Из детей порочных родителей здесь делали полезных работников. Пятьдесят мальчиков учились читать и писать, изучали Библию и ремесла малярные и столярные — Сидней строился, требовались отделка, мебель. В часы отдыха малыши обрабатывали свои крошечные участки, приучаясь к земледелию. Для каждого занятия у них были свои платья. Такое же заведение было устроено и для семидесяти девочек, но в городке Парраматта.

А по вечерам офицеры съезжались на званые обеды должностных лиц колонии и сиднейского « бомонда». Они устраивались то командиром порта Пайпером, обладавшим не только светлым умом и благородным, отзывчивым сердцем, но и весёлым нравом, что делало его душой здешнего высшего общества и миротворцем во всех несогласиях начальства с подчинёнными; то радушными Бруксом и Дреннером, который недавно приехал в Сидней с молодой женой и двумя её сёстрами, построил великолепную дачу и деятельно помогал русским морякам в снабжении и лекарствах; то любезным вице-губернатором Эрскиным и офицерами полка «Новый Южный Уэльс»; то судьёй, казначеем, пастором; то богатым доктором Джемисоном, занимавшимся наукой. Но особенно пышно проходили обеды у самого губернатора. Лачлин Макуари и его супруга Элли испытывали к русским морякам, находившимся вдали от родины, истинно родительские чувства.

На стенах столовой висели картины, изображавшие редкости Южного Уэльса, животное царство; дикая кошка разрывала какаду, отважно мчался кенгуру, паслись эму, плавали гуси в тихих заводях, порхали в джунглях голуби... Все они были писаны с большим искусством художником, сосланным сюда за какое-то преступление.

Добрый хозяин и внимательная хозяйка называли Александра I не иначе, как спасителем Европы, первый тост поднимали за императора и пили стоя. Второй тост — за короля Георга IV, взошедшего на престол в начале 1829 года. Затем тосты следовали один за другим — за здоровье присутствующих, процветание колонии, удачи в путешествии к полюсу, за благоденствие российского и английского флотов. Поскольку англичане во время обедов суп не употребляли, его готовили специально для русских. Каждый выбирал еду по своему вкусу. После бефстроганов, бифштексов, жареной птицы и рыбы ставили пирожные, желе, пудинг. Далее подавали каждому маленькую тарелочку, салфетку, две рюмки, вилку, нож и новые блюда: сыры, торты, ликёры и портвейны в графинах. Тосты продолжались с красноречивыми спичами. Музыка играла тогда, когда пили за чьё-либо здоровье. Спустя некоторое время переходили к чаю в другую залу, расписанную под карандаш разными сценками из сказок Шехерезады. Наконец подавали воду с вином, что по английскому обыкновению означало окончание обеда. Офицеры раскланивались и отъезжали на шлюпы.

Однажды Макуари пригласил всех в Парраматту. Там у него был загородный дом. В карете поехали Фаддей, Завадовский, Лазарев. Остальные отправились на шлюпках и катере. По обеим сторонам гладкой дороги белели домики с высокими черепичными крышами, окружённые подстриженной живой изгородью, садиками, огородами. Холмы и пологие возвышенности, удобные для заселения и обработки пашни, были освоены и аккуратно ухожены. Сосны, кедры, эвкалипты в лесу росли так редко, что между ними легко могла проехать карета. Городок Парраматта расположился в плоской лощине у реки того же названия. Дома были в основном деревянные, ровно стоящие на прямых широких улицах. Встречались и каменные строения, но редко.

Дачу Макуари — двухэтажное строение с переходами и одинаковыми пристройками по бокам — возводил ещё первый губернатор Филип. Впереди на обширной лужайке был разбит сад, типичный английский, с апельсиновыми, померанцевыми и лимонными насаждениями: на одних уже желтели созревшие плоды, на других — зеленели, на третьих набухали только почки. Позади дома виднелся другой сад. Там росли яблони, грушевые, персиковые деревья, смородина, крыжовник, клубника, малина, знакомые по милому Отечеству.

Генерал принял гостей с обычным для него радушием, показал сад, дом, провёл на верхний этаж, назначил Беллинсгаузену, Завадовскому, Лазареву по комнате, двухместную горницу предоставил астроному Симонову и живописцу Михайлову, шутливо заметив, что науки и художества должны быть всегда вместе. Для остальных офицеров губернатор распорядился приготовить места в трактирах.

Давно уже моряки не отдыхали с таким комфортом. Фаддею дом Макуари напомнил собственную обитель на Эзеле, где он с Айрой провёл, наверное, самые счастливые дни в своей неприкаянной жизни. Как бы хотелось закрыть глаза и чудом, на ковре-самолёте, хоть на миг перенестись туда, прижать к её груди свою седеющую голову и прошептать, что он любил и будет любить её, одну-единственную, до последних дней. Но таких чудес не бывает. Он отчётливо осознал это, когда услышал голос Элли. Обворожительная супруга Макуари звала гостей ко второму ленчу.

На следующий день после завтрака губернатор пригласил Фаддея прогуляться по Виндзорскому шоссе. Для остальных приготовили верховых лошадей. Как и повсюду, дорога была идеально ровной, на возвышенностях виднелись домики фермеров с садами, засеянные поля. Местами выжгли леса, чтобы прирастить к пашням новые угодья. Среди деревьев порхали маленькие птички — певцы, огненно-красные лори, синегорские попугаи, получившие такое название от Синих гор к западу от Сиднея. Проехав миль семь, губернатор заметил усталость русских моряков, непривычных к верховой езде, и приказал возвращаться. Дома стакан мадеры с водой и купание в реке вернули им силы.

После этой прогулки осмотрели госпиталь, казармы и стройку здания, где будут жить сосланные женщины, и ткань сукно для одежды заключённым, которые используются на казённых работах. Побывали также в училище для девочек, обучающихся рукоделию, шитью, ткачеству, домоводству. Осмотрели и плотину, защищавшую реку Парраматту от морской воды во время прилива и удерживающую речную воду в засуху.

Поутру третьего дня Беллинсгаузен познакомился с лейтенантом королевского флота Кингом. Он командовал небольшим военным тендером — одномачтовым судном с тремя косыми парусами и занимался знакомым Фаддею по съёмкам кавказских берегов делом — описью северного побережья материка и Тасмании. Кинг соответствовал королевскому имени. Стройный рослый молодой человек с узким правильным лицом, каштановыми длинными волосами, по моде зачёсанными на лоб и виски, широкими бакенбардами, тонкими губами и длинным подбородком держался поначалу холодно и сдержанно, но оживился, когда русский капитан рассказал о нескольких нехитрых приёмах, которые позволяли быстрей и легче вести опись изгибов земли при наблюдении с моря и привязки их к заметным ориентирам. Кинг позвал штурмана и помощников, попросил более подробно ознакомить людей со своим опытом. Пришлось Фаддею прочитать целую лекцию, вспомнив свою службу на фрегатах «Минерва» и «Флора». И оттого стало грустно. Он как бы вновь увидел мингрельские и имеретинские берега, снежные пики Кавказа, подобные облакам, которые сделались вдруг невыносимо родными и милыми.