Валериан Торниус - Вольфганг Амадей. Моцарт

С какой тонкостью обрисовал композитор эти события, как жизненны музыкальные портреты персонажей! Сгорающий от страсти пылкий Бельмонт в исполнении нашего дорогого Валентина Адамбергера великолепен в своих сердечных излияниях, в шёпоте и вздохах, в трогательной робости и медлительности, подчёркнутых подсурдиниванием скрипок и жалобами флейт; бедная Констанца, роль которой словно по заказу написана для Катерины Кавальери, с её впечатляющими грустно-бравурными ариями в первом и во втором актах; неистощимый на выдумки хитрец Педрилло и достойная его напарница Блондхен, которым своим игривым щебетанием удаётся сбить с толку и провести ворчуна Осмина — вот уж поистине безупречный бурлескный образ! Этот хвастливый и шумный пузан, под скорлупой которого скрывается вкусное ядрышко, ничем не напоминает сотни шатающихся по сценам немецких театров простоватых шутников, это полнокровный человеческий образ, исполненный неподдельного комизма.

С каким мастерством выразил Моцарт каждый забавный нюанс его натуры — ругается ли он, клянётся ли «бородой пророка» или даёт волю своему жизнелюбию в пьяном дуэте с Педрилло; заигрывает ли с решительной Блондхен, оказываясь в положении неуклюжего фавна, или предвкушает вскоре палаческие радости и, снедаемый сластолюбием, то и дело возвращается к главной теме своей арии: «Ха! Вот уж ждёт меня триумф!» Нет, правда, он действительно славный малый, чудо изобретательности и юмора Моцарта, и я уверен, что не только Людвигу Фишеру, но и многим другим баритонам-буффо суждено в будущем блистать в этой роли.

Премьера «Похищения», над которым Моцарт трудился почти целый год, состоялась почти месяц назад, 16 июля, в Бургтеатре. Приём был горячим, на мой вкус, не столь горячим, как того заслуживала опера. Нашлось немало очарованных ею слушателей, но и равнодушных было много. Граф Цинцендорф нашёл, что музыка «украдена из разных мест». Мне пришлось вступить с ним в спор. Сам император отозвался об опере достаточно сдержанно. Моцарт рассказывал мне, будто его величество выразились так: «Слишком хорошо для наших ушей, и ужасно много нот, мой милый Моцарт!» Ну, об этом можно думать по-разному...

А вот что произвело на меня едва ли не самое сильное впечатление: полнота жизненных ощущений, которая нашла своё воплощение в музыке; в ней я слышу биение его пульса. «Да, — сказал мне он, — вы правы. Для меня сама ситуация важнее текста. Состояние души появляющихся на сцене персонажей определяет мою музыку, а поэтический текст — он для меня вторичен».

Вот видите, дорогая подруга, что значит природный музыкально-драматический гений: всё богатство собственных переживаний он вкладывает в предложенный ему извне условный мир и придаёт ему потрясающее звучание!

Он успел уже много пережить: страдания, горестные утраты, разочарования и отчаяние не обошли его стороной. В обиходе с посторонними внутренний мир Моцарта закрыт наглухо, хотя на людях он — весёлый и беззаботный художник.

Теперь он женился. Его избранницу я знаю весьма поверхностно. Она не красавица и острым умом не обладает, но человек очень приятный. Он с ней счастлив, носит на руках свою Штанцерль и верит в своё будущее. Да поможет ему Господь!

Остаюсь Вашим, добрейшая графиня,

преданным и уважающим Вас

Игнацем фон Вальдштеттеном.

Вена, 20 августа 1782 года».

Когда графиня Аврора дочитывает письмо до конца, в комнату входит сын и замечает, что у матери на глазах слёзы.

— Вы, наверное, получили дурные вести из Вены, мама?

— Вовсе нет. Но письмо вызвало к жизни воспоминания, от которых болит сердце.

— Понимаю. Наш добряк Вальдштеттен напомнил вам о солнечных днях и вместе с тем рассказал о последних успехах великого волшебника из царства музыки?

— Ты угадал, Францль. Как я хотела бы оказаться на премьере!

Она вздыхает.

— Ничего, мы упущенное наверстаем. На следующую премьеру поедем обязательно! Правда, мама?

— Ты добр ко мне. Думаешь, я выдержу долгое путешествие?

— Кто хочет услышать Моцарта, тому дорога к нему в радость.

Она улыбается и, кивнув сыну, с благодарностью гладит его руку.

Скромная квартира в доме «У красной сабли», на обстановку которой баронесса Вальдштеттен не пожалела 1500 гульденов, недолго служит убежищем для молодожёнов Моцартов. Четыре месяца спустя они переезжают в другой, ничем не примечательный дом на той же улице и поселяются в третьем этаже. Более того, в самый первый год супружества они ещё дважды поменяют квартиру. Да и впоследствии им не суждено подолгу жить на одном месте. Причины этой цыганской непоседливости очевидны и понятны любому: вести хозяйство экономно они не умеют и не способны откладывать деньги про чёрный день, что совершенно необходимо при непостоянных доходах свободного художника.

И хотя семейную ладью раскачивает, — сегодня денег густо, а завтра пусто, — если наблюдать за их супружеской жизнью со стороны, то очевидно, в первые годы они, несмотря на время от времени набегающие тучки бытовых забот, купаются в солнечных лучах счастья.

Успех оперы «Похищение из сераля» очень много значит для Моцарта. Помимо венских, ею интересуются другие театры. В наступившем 1783 году её ставят на сценах Праги, Мангейма, Франкфурта-на-Майне, Бонна и Лейпцига. Но если забыть о ста дукатах, полученных им в Вене, на доходах Моцарта это почти не отражается. И всё-таки разочарование творческого свойства даже перевешивает финансовые затруднения. Моцарт приехал в Вену, окрылённый большими надеждами, но с каждым месяцем воодушевление его улетучивается. Написав «Похищение», он надеялся получить должность придворного капельмейстера и композитора.

Окончательное решение зависит от императора, а он молчит.

Чем это объяснить?

Иосиф II, несомненно, относится к просвещённым монархам своего времени, в искусстве разбирается хорошо, к художникам и музыкантам благоволит, сам играет на скрипке, виолончели и клавире, у него приятный, хорошо поставленный бас. Одна из его постоянных привычек — ближе к вечеру целый час музицировать со своим домашним квартетом, состоящим, правда, из второразрядных музыкантов. Программы этих концертов составляет императорский камердинер Штрак, играющий на виолончели. Это не говоря уже о многих концертах во время приёмов во дворце, когда приглашаются музыканты с именем.

Моцарт получает такое приглашение всего один раз, на Рождество в 1781 году.

В присутствии русской великой княгини Марии Фёдоровны, принцессы Вюртембергской, которая прибыла в Вену со своим супругом, будущим российским императором Павлом I, он должен состязаться у клавесина с итальянским маэстро Муцио Клементи [86] Клементи Муцио (1752—1832) — пианист, педагог, дирижёр и композитор, по национальности итальянец. С 1766 г. жил в Англии, концертировал во многих странах, в том числе в России. Писал главным образом произведения для фортепьяно. Автор известного сборника этюдов, изданного в 1817—1826 гг. Занимался также музыкально-издательской деятельностью. . Памятуя об исключительной пианистической одарённости чудо-ребёнка, император заключает с великой княгиней пари, что Моцарт выйдет из этого соревнования виртуозов победителем. И Моцарт действительно побеждает итальянца, получив за это у императора целых пятьдесят гульденов. За столом Иосиф II говорит: «Это воистину редкостный талант!»