Фредерик Бриттен Остин - Наполеон

Вот и Массена, спешившийся возле одинокого дерева на обочине дороги. Лагарп тоже был здесь. Бонапарт подъехал и спросил, не скрывая неудовольствия:

— В чём дело, генерал? Почему вы не продвигаетесь вперёд?

У Массена настроение было ничуть не лучше.

— Потому что у меня не хватает сил, генерал! Я с трудом удерживаю на месте один-единственный полк. Похоже, все забыли, что солдатам надо есть. — Он обвёл рукой возвышенности вокруг Дего и указал на место, которое нельзя было не заметить: над холмами вздымалась похожая на замок или корону скала Роккетта. — Там, за скалой, австрийцы. Полюбуйтесь на их земляные укрепления! Мне они кажутся неприступными. По данным перебежчиков, которых я допросил лично, они очень крепкие и сделаны надёжно. Они говорят, что деревня тоже хорошо укреплена и там большой гарнизон с мощной артиллерией. Моих лазутчиков сильно обстреляли. Я предпочёл бы, чтобы вы сами, генерал, взглянули туда, прежде чем бросать мои небольшие силы в атаку, которая — верьте моему опыту — закончится провалом.

За корректностью фраз скрывалась явная насмешка.

— Разве Лагарп не поддержит вас?

Лагарп пожал плечами и указал на многочисленных грабителей, рыскавших по полям правее Монтенотте. Некоторые из них даже перебрались вброд через реку, протекавшую параллельно дороге, и теперь мелькали на другом берегу, далеко в долине.

— Моя дивизия там, генерал, — сказал он. — Во всяком случае, её большая часть. Они двое суток не получали довольствия, и теперь ничто не помешает этим беднягам разыскать для себя съестное. Младшие офицеры так же плохи, как и солдаты. Некоторые из этих беглецов начинают объединяться. Я послал сильные патрули, чтобы вернуть их в строй. Через пару часов я надеюсь быть на позиции и смогу поддержать Массена.

Массена злобно улыбнулся.

— Когда Лагарп будет готов помочь мне, я атакую эти позиции. Если, конечно, вы не отмените приказ.

Бонапарт слегка задумался. Пушки Ожеро грохотали на прежнем месте: очевидно, ему оказали неожиданно сильное сопротивление. Главнокомандующему не нужны были два сражения одновременно.

— Очень хорошо, — резко сказал он. — Генерал Лагарп соберёт свою дивизию и, как только будет возможно, приведёт её к вам на помощь. Выдвиньте авангард поближе к Дего и прощупайте позиции противника, но сами не атакуйте. Я собираюсь отправиться к Ожеро. Выясню, что там происходит, и вернусь сюда. Встретимся на Этом месте в час дня.

Бонапарт повернул лошадь и вместе с эскортом поскакал мимо банд дезертиров по дороге в Кайро. Он вновь проехал мимо того места, где шёл грабёж (на пустынной улице стояла и истошно кричала растрёпанная женщина, видно, сошедшая с ума), и погнал лошадь по дороге, ведущей в Каркаре. Затем он свернул на запад, в направлении Миллезимо. Артиллерия всё ещё вела обстрел. Были слышны раскаты выстрелов. Две или три мили дорога была пустынна. Затем он наткнулся на повозки маркитантов, бесполезно простаивавшие в тылу сражавшихся войск. Миновав их, он увидел пехотинцев, с примкнутыми штыками располагавшихся вдоль дороги. Некоторые стояли, опершись на свои мушкеты, другие составили ружья пирамидками у обочины. Он направил лошадь к командиру.

— Где генерал Ожеро?

Офицер указал на холм, возвышавшийся справа от дороги, и Бонапарт погнал туда лошадь. Пушки грохотали совсем близко. В паузах между залпами раздавались ружейные выстрелы. На высотке размещался Ожеро и весь его штаб.

Подъехав к ним галопом, Бонапарт спрыгнул с лошади.

— Что происходит, генерал?

Ожеро показал на возвышавшийся в полукилометре крутой холм, увенчанный развалинами старинного замка. Над древними стенами вызывающе развевался пьемонтский флаг. Французская пехота расположилась у основания холма по всей окружности. Скрываясь за невысоким кустарником, припав к земле, цепи стрелков пытались вести прицельный огонь по стенам. Оттуда доносилась ответная пальба.

— Это Кастелло ди Коссерия, генерал, — сказал Ожеро, сморщив громадный нос.

Он тоже был не в духе. В то утро все были не в духе.

В грубоватых казарменных выражениях он прояснил ситуацию:

— Этот дурак Провера там, а я даже не знаю, сколько у него людей. Возможно, тысячи две. Сегодня утром мы бросились на Миллезимо и взяли укрепления штурмом. Батальоны Провера в беспорядке драпанули на север. Во время боя всё смешалось. Наконец, оказавшись в окружении, Провера рванул к этим развалинам. Они, как видите, господствуют над дорогой. Его огонь причинил нам дьявольские потери, пока я не увёл большую часть войск в безопасное место.

Бонапарт помрачнел. Что за нелепость — зависеть от такого пустяка! Ему не терпелось как можно скорее выйти за Миллезимо и, соединившись с Серюрье, использовать день для схватки с Колли. Было чуть больше восьми утра.

Он кивком подозвал стоявшего рядом генерала Банеля, командовавшего одной из бригад:

— Предложите Провера сдаться. Скажите ему, что он полностью окружён и всякое сопротивление бессмысленно.

Банель вскочил на лошадь и помчался выполнять поручение. У подножия крутого зелёного холма он слез с лошади, достал из кармана белый платок и пошёл вверх пешком, держа платок в вытянутой руке и размахивая им. Огонь прекратился. Бонапарт следил за тем, как его парламентёр медленно поднялся к замку и остановился перед стеной. На полуразрушенном бруствере появились два офицера и начали переговоры, растянувшиеся на целую вечность. Наблюдая за противником в подзорную трубу, Бонапарт нетерпеливо ёрзал и бормотал какие-то ругательства. О чём можно было говорить столько времени? Ситуация была совершенно ясной и не требовала никакого обсуждения. Была дорога каждая минута!

Вдруг внутри развалин раздалась дробь барабанов. Парламентёр начал спускаться с холма. Боже, как медленно он двигался! Можно было подумать, что у него целый день в запасе! Наконец он подошёл к своей лошади, сел на неё и поскакал к ним.

— Они отказываются сдаваться, генерал!

— Что они сказали?

— Ваше послание, генерал, я передал лично Провера. Он начал спорить. Пока мы пререкались, в разговор нагло вмешался какой-то офицер. «Знай, что ты имеешь дело с пьемонтскими гренадерами, которые никогда не сдаются!» — заявил этот офицер. Это он приказал бить в барабаны.

Озадаченный Бонапарт крепко задумался.

— Ты уверен, что видел самого Провера? — Провера был австрийским генералом на службе у Пьемонта и командовал объединёнными австро-пьемонтскими вспомогательными силами.

— Да, генерал. Старик в конце разговора склонялся к сдаче, но требовал гарантии свободного отступления войск с оружием и обозами. Офицер, который перебил его, был молодым пьемонтским полковником.