Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

Все сели за стол, но декан не явился. Бартоломе послал за ним Хордана.

— Декан говорит, что нездоров, — сказал вернувшийся Хордан.

— Нездоров? — удивился Бартоломе. — Я видел его сегодня на ногах. Глупости! Родриго, пойдите вы и скажите, что я требую его по служебным делам.

Родриго ушел, но также вернулся один.

— Он лежит в постели, хотя я готов поклясться, что он здоров как бык! Улегся в постель одетый, чтобы не идти к вам.

— Вот как, он притворяется! — вскипел Бартоломе. — Хорошо же! Хордан, пойдите и приведите его хотя бы силой!

Хордан снова ушел, посмеиваясь, и через несколько минут все сидевшие за столом услышали шум и крики.

— Пустите меня! Это насилие! — кричал тщедушный декан, которого Хордан тащил, как щенка, за шиворот. — Вы не смеете!

Крики декана привлекли народ с улицы. В окна столовой стали заглядывать любопытные лица горожан.

— Помогите мне, сеньоры! — кричал осмелевший Кинтана, видя посторонних. — Помогите мне, и я вас всех исповедую! Помогите мне, и я дам вам отпущение грехов!

В толпе горожан находился алькальд, который закричал: «Помогите ему во имя справедливости!»

Несколько вооруженных испанцев ворвались в дом и освободили декана. Монахи стали сопротивляться, и завязалась драка. Ладрада и Касильяс пытались успокоить народ. Но страсти разгорались… Колонисты стали угрожать епископу, говоря, что вот подходящий момент избавиться от источника всех зол — от Лас-Касаса!

— Вы враг христиан, вы мятежник! — кричали колонисты. — Мы будем жаловаться на вас архиепископу, папе, королю, Совету Индий! Вы вносите смуту и должны убраться из нашего города!

— Слепые люди, — ответил им спокойно Лас-Касас, — какой дьявол владеет вашими душами? Вы угрожаете мне папой, королем, архиепископом? Да знаете ли вы, что я обязан делать то, что делаю, ибо я выполняю законы короля! — и он достал «Новые законы» и прочел пункты, обязывающие дать свободу индейцам-рабам. — Теперь вы видите, что я могу жаловаться на вас королю за то, что вы не повинуетесь ему!

Один из колонистов возразил:

— Мы слышали об этих законах, но выполнять их не обязаны, пока не придут дополнительные приказы из Совета Индий!

— Это пустые отговорки! — твердо сказал Лас-Касас. — Идите все домой, подумайте над тем, что я вам прочитал.

Толпа медленно разошлась. Тревога и подавленное настроение владели монахами.

— Вам лучше уехать, — сказал Касильяс, — вы видите, как раздражены жители города! Ваша жизнь в опасности!

Его поддержали и Родриго, и Хордан, и все другие монахи. Бартоломе слушал их, а потом сказал, улыбаясь:

— Куда же вы хотите, чтобы я уехал? Где я найду, по вашему мнению, безопасное место, если я везде и всегда буду без устали твердить о свободе индейцев? А мятежи и смуты против меня не новы, я не боюсь угроз, не страдаю от клеветы и оскорблений, ибо меня ругали и поносили и в Индии, и в Кастилии…

И он остался в городе. В лавках уже не продавали монахам пищи и вина для причастия; испанцы запрещали индейцам под страхом жестокого наказания собирать подаяние для монахов и даже близко подходить к собору.

Тогда Томас Касильяс, Томас Торрес и Хордан Пьемонте решили без ведома епископа поехать в город Чиапас и рассказать, что делается в Сьюдад-Реале. Перед отъездом Касильяс сказал Родриго:

— Мы едем для того, чтобы найти способы увести епископа из стана врагов, где его жизнь ежеминутно подвергается опасности. Берегите его, Родриго!

— Кому вы это говорите, Томас? У епископа нет более верного сторожевого пса, чем старый Ладрада.

В Чиапасе монахи встретили приехавшего на закладку монастыря епископа Гватемалы Франсиско де Маррокина, старого друга Бартоломе по Тузулутлану.

— Прекрасно! — воскликнул он в ответ на их просьбу. — Мы вызовем Бартоломе сначала сюда, на закладку монастыря, а потом в Грациос а Диос, где собираются епископы всех провинций. Мы постараемся задержать его там подольше, пока не утихнут страсти. Хотя, — печально добавил он, — прямо скажу, мало надежды на это. Ненависть и упорство колонистов так велики, что осуществить «Новые законы» невозможно! И Аудиенсии лишь мешают нам, ибо почти все члены Аудиенсий владеют огромными землями и рабами-индейцами.

— А епископы, что же они? — спросил Касильяс.

— Кроме Лас-Касаса, Бетансоса и меня, никто и не думает об освобождении индейцев от рабства. И есть такие, как бывший епископ Никарагуа, который сколотил недурное состояние, имея рабов и участвуя в постыдных грабежах. Слава богу, мне удалось добиться его отзыва из Индии. Сейчас епископом Никарагуа назначен человек честный и достойный — Хуан Антонио де Вальдивьес.

Слух о «Новых законах» распространялся от селения к селению. И те индейцы, которые никогда и в глаза не видели Лас-Касаса, слышали о нем, как о защитнике и отце всех индейцев. О нем ходили легенды… Когда Бартоломе ехал в Чиапас, на дороге его встречали индейцы с цветами и с музыкой.

— Дорогой отец, — говорили индейцы, — не покидай нас! Мы благодарим тебя за твои труды и заботы о нас! Останься с нами, мы защитим тебя от злых людей, мы прикроем тебя своими телами!

Всегда сдержанный, Бартоломе не мог скрыть слез при этих простых, но искренних словах.

А индейцы шли за ним, рассказывали о тирании испанцев, о том, как они хотели пойти в Сьюдад-Реаль, но алькальды и рехидоры не пустили их и даже наказывали за одно только желание пойти к нему…

После встречи с Маррокином Бартоломе решил немедленно ехать в город Грациос а Диос, где была резиденция новой Аудиенсии, и потребовать от нее помощи против произвола колонистов и чиновников.

Шли дожди, дороги размыло. В иных местах лошади не могли проехать, и приходилось идти пешком. Бартоломе, конечно, молчал и не жаловался, но Родриго слышал, как на привалах ночью Бартоломе не спал, ворочаясь с боку на бок на камнях, покрытых лишь тонким плащом. И Родриго молчал: чем он мог помочь другу?

Заседания Аудиенсии уже начались. Президентом ее был Алонсо де Мальдонадо, вице-губернатор Гватемалы. В давние времена, в Сант-Яго де Кабальерос он проявил себя достаточно гуманным и справедливым человеком.

Каково же было удивление Лас-Касаса, когда он увидел недовольство и раздражение, с каким президент встретил приход епископов на заседание.

— Нет человека, который мог бы договориться с этими поваришками, вытащенными из монастырей, — ворчал он довольно громко, намекая на епископов.

Когда же Лас-Касас попросил дать ему слово, то Мальдонадо крикнул:

— Выгоните отсюда этого сумасшедшего!

Но Лас-Касас, за плечами которого были долгие годы борьбы с такими противниками, как Фонсека, не испугался и снова спокойно сказал: