Эптон Синклер - Агент президента

Ланни спросил о паранормальных исследованиях, и Хильде сказала, что она разговаривала с людьми, которые должны были знать, но не смогли узнать, есть ли в свите Die Nummer Eins какой-нибудь астролог или медиум в настоящее время. А один из них заявил, что великий человек никогда не интересовался этой проблемой, и все это были просто досужие сплетни. Тем не менее, Рудольф Гесс, известный как заместитель фюрера, все время жил в окружении гадателей. Хильде узнала, что теперь он возлагает свои надежды на пророчества старой женщины, некоей "Эльзы" в Мюнхене, и что время от времени он консультировался с берлинским "профессором" оккультных искусств по имени Бруно Прёфеник. Хильде не знала, откуда он взялся или что это за имя, но светские дамы много говорят о нём. "Как я могу его найти?" — спросил Ланни, и она ответила: "Он должен быть в телефонной книге", что и было на самом деле.

Ещё сплетни. Княгиня рассказала о последних событиях в семействе Геббельсов. "Вы знаете, что Магда бежала в Швейцарию?" — спросила она, и Ланни сказал: "Я слышал об этом". Если бы он играл честно, то сказал бы: "Я ее там встретил", — а потом как прекрасно они провели бы время! Вместо этого он позволил Хильде сообщить, что два здоровых нациста в штатском подошли к Магде в гостинице Цюриха и намекнули, что если она сразу же не вернётся, то что-то ужасное может случиться с ее детьми. Так что она вернулась в Берлин, и она и ее "Йокль" зажили еще раз в согласии, по крайней мере, публично. "Arme Frau!" — воскликнула Хильде.

Печальный мир, и княгине Доннерштайн было жаль всех женщин, включая себя. Она начала рассказывать Ланни о своем собственном положении, о котором он узнал в прошлом от Ирмы. Он предпочел бы не слышать этого больше, но сказать так, было бы грубо. Хильде вышла замуж очень молодой, и на самом деле почти девочка не знала, что её ждёт. Титулы и суетная соблазнительность производит большое впечатление на молодых, но они не достаточны для повседневного счастья тем, у кого есть сердце. Князь был строгим педантом и ожидал повиновения от своей жены, как от своего рода высшего служащего. Хильде обладала собственной индивидуальностью и волей. Они поссорились и теперь редко разговаривали, только публично, так же, как Магда и ее маленький доктор. — "Конечно, Гюнтер", то ее муж — "идет туда, куда ему заблагорассудится и делает то, что ему нравится".

Ланни без труда догадался, куда все это ведет. Хильде видела холостяцкое состояние одинокого американца, и ей было жаль его. Она думала, что Ирма относилась к нему плохо, и не могла понять, как любая жена могла порвать с таким мужем. Она хотела, чтобы Ланни знал, как она к нему относится. Она делала ему комплименты, и он должен был быть признателен. Прямо сейчас Гюнтер был далеко, занимаясь делами в своих имениях, которые занимали большую часть его мыслей. Без сомнения, у него там была какая-то молодая женщина. Прусский аристократ всегда имел, что хотел. Таков был древний обычай.

Завидный холостяк, сохранивший молодость на протяжении многих лет и до сих пор обладавший таким же внешним видом и чувствами, не раз сталкивался с чрезвычайными ситуациями, такими, как эта. Для таких случаев у него был с собой целый арсенал отговорок, из которого он в любую минуту мог выбрать наиболее правдоподобную. В каждом случае дружба будет поставлена на карту, но дружба с Хильде представляла ценность для Ланни. Он мог бы сказать ей, что его мать выбрала ему невесту. Но это, возможно, не произвело большого впечатления на леди, которая была больше, чем немного невротиком, и девиз которой в жизни был Carpe diem [61] Крылатое латинское выражение, означающее "живи настоящим", "лови момент". , или, как пелось в немецкой песне: "Pflücket die Rose, eh' sie verblüht" [62] Сорви розу, прежде чем она увянет (нем.) . И если говорить о каком-то моральном кодексе, то это звучала бы утверждением, что он был лучше, чем она. Это было бы обидно и могло закончить эту ценную дружбу.

Так что теперь с самой деликатностью и трогательной откровенностью Ланни поведал о таинственной слабости, которой он начал страдать и о тех процедурах, которые он принимал. Он выразил надежду, что Хильде ничего об этом не будет говорить. И на этот раз он мог быть уверен, что она выполнит его просьбу. Иначе, как бы она могла объяснить, каким образом она получила такую информацию? Нет, она жалела его, и немного боялась за него, и дружба будет продолжаться на самых приятных платонических условиях.

Путешественник вернулся в свой дорогостоящий отель, а на его дорогостоящей почтовой бумаге написал записку профессору Бруно Прёфенику, который проживал в престижном районе немецкой столицы. Ланни объяснил, что является американским искусствоведом, старым другом фюрера, а также генерала Геринга. В течение многих лет он изучает медиумов и с ними связанные явления и был наслышан о даре профессора в этой области. Он находится здесь с кратким визитом и хотел бы проконсультироваться с профессором в качестве клиента и, если это возможно, обсудить множество идей, представляющих взаимный интерес. Не оставляя никаких шансов на недопонимание, он заявил, что он готов заплатить за уделённое ему время. Он послал это письмо с нарочным, и не удивился, когда тот же посыльный принес ответ о том, что занятой человек отложит все другие дела и примет герра Бэдда в тот же вечер.

Явно, этот мистик-мастер извлекал видимую пользу из своих талантов, какими бы они ни были. У него был прекрасный дом и, по крайней мере, один слуга в ливрее. Первое, что можно увидеть в его прихожей был японский танцующий демон, склонившаяся фигура выше метра высотой, вырезанная из черного эбенового дерева, отполированного до блеска, как стекло. Фигура имела злобные желтые глаза, сделанные из топазов, и два ряда белых зубов, вырезанных из слоновой кости. В конце коридора была большая ниша в виде молельни, но содержащей не одного бога, а целые десятки. Профессор собирал по всему миру идолов и священные изваяния разных религий, древних и современных, и его выставка сделала бы честь музею.

Сам хозяин был стар и имел длинные седые усы и две бороды, по одной свисающей из каждой щеки. Это делало его похожим на китайского ученого. И, возможно, это ему нравилось. Он носил черную куртку из китайского шелка с маленькими золотыми свастиками на ней. Его глаза были маленькими, темными и проницательными, а его лицо выражало доброжелательность. Со многими поклонами и приветствиями на немецком языке с неопределенным акцентом он привел Ланни в просторный кабинет. Кабинет был наполнен астрологическими прибамбасами: глобусами, зодиакальными картами и диаграммами, шкафом с черными шторами, хрустальным шаром, спиритической доской, тибетским молитвенным колесом, нарядом конголезкого человека пантеры с железными когтями, утыканной гвоздями молитвенной куклы из Гаити, и в одном углу стоял миниатюрный тотемный столб с Аляски.