Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Большая чистка

По счастью, отделения, прочесывающие лес, вернулись через час, никого не обнаружив. Через два часа вернулись разведчики — с тем же результатом. Люди стояли перед ним осунувшиеся, изможденные долгой и тяжелой дорогой. Однако Матов не чувствовал себя перестраховщиком, гоняя и без того измученных людей. Он и сам едва держался на ногах от усталости.

Отпустив разведчиков, Матов поел холодные мясные консервы с раскисшими сухарями, переоделся в палатке в сухое. Пока переодевался, чуть не свалился на пол: уснул, не успев просунуть одну руку в рукав гимнастерки. Однако за ночь так и не сомкнул глаз: то следил, чтобы усталые люди не раскисали, а создавали сами для себя условия для более-менее нормального отдыха, то выяснял, все ли дошли до места, нет ли отставших, то шел проверять караулы и сторожевые охранения. В его памяти держались десятки случаев из истории прошлых войн, когда беспечность и неосмотрительность военачальников приводили к большим жертвам и даже к поражениям там, где поражений, казалось, быть не могло.

Утро застало Матова на ногах. Из мрака медленно выступали отдельные деревья и кусты, палатки, поникшие часовые, стреноженные лошади, пасущиеся между палатками, накрытые брезентом фуры. И над всем этим серая муть тумана. И такая тишина, что Матов даже потер уши ладонями, проверяя, не оглох ли от переутомления. Нет, не оглох: и фырканье лошадей слышно, и храп спящих в палатках красноармейцев.

Через час совсем развиднелось, однако далее сотни метров ничего не видно, а туман из серого превратился в белое молоко.

Матов разбудил ординарца, сержанта-сверхсрочника по фамилии Ячменный, уроженца Уссурийского края, из тамошних казаков, приказал седлать лошадей. Минут через десять они вдвоем выехали проверить боевое охранение, выдвинутое к границе, то есть в ту сторону, где должны — или могли — оказаться японцы.

Сержант ехал впереди, пригнувшись к лошадиной холке, положив карабин поперек седла. Сзади казалось, что он спит: настолько неподвижной выглядела его фигура, укрытая плащ-накидкой с капюшоном, похожая на большую птицу с опавшими крыльями. Вокруг мокрые кусты ивняка, ольхи и осины, березняки, ежевичники. Кое-где чернеют обугленные стволы деревьев с красноватыми бородами лиан. И всюду в рост человека трава. Все говорило о том, что когда-то здесь лес выгорел дотла, теперь поднимается вновь. Староезженая, полузаросшая кустиками ольхи и ивы дорога тянется среди этих зарослей, и нигде не заметно, чтобы здесь ночью проходили люди. Возможно, дождь смыл все следы, возможно, боевое охранение сбилось с дороги и пошло в другую сторону.

Куда и как далеко ходила разведка? Если верить командиру разведчиков, шли они именно по этой дороге. Пожалел Матов разведчиков, а надо было взять с собой пару человек. Ну да теперь что ж…

Сержант Ячменный остановил свою лошадь так неожиданно, что лошадь Матова ударила ее грудью в круп, всхрапнула.

— Следы, товарищ капитан, — произнес сержант приглушенным голосом. — Не наши следы: ботинок японский. Вот смотрите: шли по траве, а тут, видать, один из них поскользнулся и ступил в колею. Однако след в след шли, по-таежному.

Точно, в одном месте на мокрой глине четко отпечатался след ботинка с рифленой подошвой и полумесяцами подковок. Еще через полсотни метров обнаружили новые следы, еще более четкие.

— Недавно прошли, товарищ капитан: след водой не залит полностью, — и посмотрел на Матова с тревогой и ожиданием, как бы говоря: «Тебе, что, и этого мало? Смотри, не оплошать бы».

Матов вынул из футляра бинокль, привстал на стременах, стал изучать местность. Однако оптика выхватывала из белой мути лишь все те же кустарники, молодую поросль и редкие деревья, похожие на размытые тени. И ни души. Ехать дальше? Можно нарваться на засаду и попасть в плен. Возвращаться, так, в сущности, ничего и не выяснив, неловко и стыдно. Может, тех японцев всего человека два-три. Что же, пасовать перед ними? А если не два-три, а десяток-другой разведчиков? Но как они могли проникнуть так далеко на нашу территорию? Ведь впереди должны быть наши пограничники, должно быть боевое охранение.

— Япошки! — сдавленным шепотом воскликнул сержант и еще больше пригнулся к лошадиной гриве. Матов расслышал осторожный лязг затвора карабина.

— Не стрелять! — тихо приказал он и стал вглядываться в темную щель, образованную в кустах дорогой. И точно: что-то мелькнуло там, задергались кусты, еще раз и еще. Может, не японцы? Может, наши? Но нет: в бинокль вдруг вплыло кепи с красным околышем, угловатое лицо, глухой воротник зеленой куртки с красными петлицами.

Все это длилось несколько мгновений. Матов убрал бинокль в чехол, расстегнул кобуру, вынул наган, приказал сержанту и самому себе:

— Поворачиваем назад. Рысью!

Когда они подлетели к лагерю, труба горниста выводила зарю. Матов спрыгнул с лошади, приказал дежурному по батальону, лейтенанту из новеньких:

— Боевая тревога! Давай боевую тревогу! Все в ружье!

Лагерь еще просыпался, невыспавшиеся люди тянулись на зов своих ротных и взводных, а уже в ту сторону, где Матов с ординарцем заметили японцев, выдвигалась часть пулеметной роты, а по дороге, держа винтовки наизготовку, двумя жиденькими цепочками уходило разведотделение под командованием старшего сержанта Багарина. За лагерем, в тылу, минометчики устанавливали ротные минометы.

Положив командирскую сумку на колено, Матов писал донесение в штаб полка: «В километре от расположения батальона обнаружен противник. Возможно, разведка. Принимаю меры для обеспечения боеконтакта, преследования и уничтожения. Капитан Матов». С донесением, сорвавшись с места в карьер, понесся сержант Ячменный.

Один из взводов первой роты, блестя мокрыми новенькими касками, жуя на ходу, вытягивался на дорогу вслед за ушедшими разведчиками. Между палатками дымили походные кухни. Брякали котелки. Время тянулось медленно. Матова познабливало от нервного напряжения и усталости.

Из охранения прискакал посыльный, передал, что в батальон прибыли комиссар дивизии и с ним два лектора из политуправления округа. На требование назвать пароль, отвечают устаревшим паролем. С ними комиссар полка старший политрук Медведев. Что делать?

Матов про себя чертыхнулся, велел пропустить.

Через минуту подъехало несколько всадников в командирских плащах с капюшонами, на разномастных лошадях, в сопровождении комиссара полка.

— Почему ваше сторожевое охранение не знает паролей? — возмутился рослый всадник с мокрыми повисшими усами, наезжая на Матова вороным жеребцом.

Матов отвел рукой в сторону лошадиную морду, перехватил поводья, предложил:

— Прошу предъявить документы.