Мэри Келли - Залив Голуэй

— Ушла к заливу Голуэй, — говорила Майра моим мальчикам, если они, вернувшись домой в субботу после обеда, не могли меня найти.

Когда Стивен и Майкл были маленькими, я брала их с собой поиграть там в песке, а летом по воскресеньям водила туда всю нашу ватагу, чтобы хорошенько размять ноги после мессы.

Но такого больше нет. Нет времени. Все они сейчас очень заняты.

Миссис Кули, экономка отца Келли, впустила меня в его дом. Мы здорово развернулись в церкви Святой Бригитты, и когда будет закончено новое кирпичное здание, оно ничем не будем отличаться от любого городского прихода. Конечно, некоторые в этом идут намного дальше — я имею в виду деньги, потраченные на церковь Святого Семейства, — но это ведь приход Ордена иезуитов. А мы построили для своего пастора скромный, но удобный дом с отдельной комнатой для приходской конторы, где я и работала.

— Спасибо вам, миссис Кули, — сказала я.

Эта женщина родом из графства Керри, вдова, была подругой Лиззи Маккены — хотя строгая миссис Кули никогда так смело не вальсировала с потаватоми, как в свое время Лиззи. Впрочем, по-моему, отцу Келли даже нравилось читать мессу за стойкой бара в таверне Маккены.

— Что-то я не видела вашей сестры на проповеди на прошлой неделе, — сказала миссис Кули, провожая меня в контору.

— Вы же знаете, она работает в городе, — ответила я.

— И по вечерам тоже?

Она начала поучать меня, что наш долг — посетить ежегодную трехдневную серию проповедей и служб, которые проводят священники ордена, жуткими описаниями преисподней и сцен Страшного Суда доводя грешников до немедленного покаяния. Майра называла их пасторами типа «горе тому».

— Они вечно громогласно вещают: «Горе тому, кто…», а дальше уже следует перечень всех возможных проступков и прегрешений. После этого, конечно, — «Сверься со своей совестью!»

На прошлой неделе службу проводил отец Аллен, который пытливо вглядывался в глаза стоявших перед ним женщин. «Спросите себя: «Не согрешила ли я в своих мыслях? Или на словах? Не обрекаю ли я себя на геенну огненную?» Вы молитесь о своих мужьях и сыновьях, пренебрегая собственными душами! Если вы не будете пребывать в состоянии благодати, Господь не услышит ваших молитв!» Все это прозвучало как-то тревожно. Бриджпортские матери не слишком переживали по поводу смертных грехов — у кого найдется время, чтобы их совершать? Но мысли? Слова? После этой проповеди в кабинки для исповеди выстроились длинные очереди. В воскресенье отец Том пошутил по поводу многочисленных нимбов, появившихся в его пастве, и сказал, что такое количество святых просто обязано приносить щедрые пожертвования. Второй сбор денег пойдет в фонд строительства церкви.

— Вот вы где, миссис Келли.

Отец Том протянул мне стопку заявлений от желающих жениться. Могла бы я просмотреть их и расставить даты венчания? Отцу Тому было, думаю, лет тридцать. Родился он в Ирландии, но получил образование и принял сан уже в Америке.

— Желающих так много, миссис Келли. Полагаю, это угроза войны подталкивает молодые пары действовать быстрее.

— Я уверена, что обязательно найдется способ избежать войны, — ответила я.

— Я молюсь о мире, миссис Келли, но если худшее все-таки случится, Америка увидит, что ирландцы готовы сражаться. И действия наши закроют рты тем, что сомневается в нашем патриотизме и оскорбляет нашу религию. И еще…

Отец Келли просмотрел письма, большинство из которых молодым парам помогла составить я, и отложил несколько из них в сторону.

— С этими есть проблемы, — сказал он. — В смысле, препятствия к заключению брака.

— Что, простите? Я не поняла.

— Этот человек, — он показал пальцем на одно из писем, — хочет жениться на сестре своей покойной жены.

— А это запрещается?

— Они родственники. А если родство слишком близкое, это противоречит канонам церкви.

— Вот как.

Каноны?

— Они, конечно, могут получить специальное разрешение от епископа, но епископ Дугган — не тот человек, с которым легко договориться.

И тут я поинтересовалась:

— А может ли мужчина жениться на вдове своего брата?

— Нет, только после получения персонального разрешения, — ответил он. — Это запрещено.

— Запрещено?

Собственный голос показался мне странным, а в ушах звенело.

Святой отец озабоченно взглянул на меня:

— Вам нехорошо, миссис Келли?

— Нет, отче, я в порядке. Просто голова немного закружилась.

— Может, мне позвать миссис Кули?

— Нет! Со мной все хорошо, правда. Думаю, тут немного жарко. Мне лучше заняться этими письмами прямо сейчас.

Он вышел из конторы. В этот миг я поняла, насколько важным для меня стал Патрик Келли. Мое тело говорило мне то, что мое сознание принять не могло. Мы были слишком тесно связаны, и я испытывала к Патрику вовсе не сестринские чувства. Взять хотя бы то, что он не выходит у меня из головы и я все утро только о нем и думаю. Что же я творю?

Я записала имена в церковную книгу, указала напротив них возможные даты бракосочетания и спешно ушла.

Препятствие к заключению брака. Эти слова непрерывно звучали в моей голове, пока я шла по Хикори-стрит. Шаг правой ногой, шаг левой…

Когда я вернулась домой, обед уже был готов и Бриджет усадила Грейси, Стивена и Майкла готовить уроки. Эта девочка вполне могла вести все хозяйство самостоятельно. Она обязательно окончит школу с высокими оценками, если только какой-нибудь парень не помешает ей в этом. Когда я была в ее возрасте — в шестнадцать, — ко мне из моря вышел мой Майкл.

Майкл… Он постоянно присутствовал в моем сознании, думаю даже, что он читал мои мысли. Он знал, что я навсегда останусь верной нашей любви, но теперь, когда у меня появились такие чувства к Патрику, его родному брату… Еще и сама Церковь запрещает подобную связь. Конечно, я никогда ничего такого не делала, но… Не обманывайся, Онора: твои мысли греховны, все до единой. Гони их. Займись каким-нибудь делом, чтобы голова твоя постоянно была чем-то занята. И не забывай проповедь священника — такие мысли могут низвергнуть тебя в преисподнюю.

Я сосредоточилась на детях и на обеде. Майры еще не было, мальчиков тоже.

— Подождем, — сказала я Бриджет.

Восемь часов, а их по-прежнему нет. Мы поужинали сами. Девять часов. Где же они все?

В половине десятого на кухню широким шагом вошел Пэдди, а все остальные парни — гурьбой за ним.

— Война, мама. Мы все записываемся в армию.

Они стояли рядом, все пятеро. Мужчины. Добрая подмога для меня. Мои сыновья.

Пэдди смотрел на меня глазами своего отца — синими с фиолетовым ободком по краям радужной оболочки. Руки его, крепкие, с мощными мускулами благодаря постоянной работе молотом в кузнице Слэттери, были сложены на груди. В июне ему исполнится двадцать один. Джеймси. В свои восемнадцать он был таким же высоким, как и Пэдди, но стройнее. Сохранился лишь легкий намек на его детскую круглолицесть. Ему до сих пор удавалось пользоваться своим «щенячьим» выражением лица, чтобы добиться от меня чего угодно. Он был очень серьезен — второй человек в команде брата.