Мэри Келли - Залив Голуэй

Многие матери в Бриджпорте пытались прокормить свои семьи на солдатские пособия, которые не поступали. А цены на продукты росли каждый день. Слава богу, у нас была зарплата Майры и те деньги, которые мне платил олдермен Комиски.

После отъезда полковника Маллигэна работы в офисе было немного, но все же я ходила туда ежедневно в надежде узнать какие-то новости от Ирландской Бригады. Сейчас они участвовали в обороне Вашингтона в федеральном округе Колумбия и выдержали целый ряд сражений, хотя из писем Пэдди и коротких дописок к ним от Томаса узнать об этом хоть что-нибудь было невозможно. Мальчики писали о еде, лагере и знакомых, которых они там встречали.

Каждый день в офис приходили матери солдат, служивших в Ирландской Бригаде и других отрядах. Наши потери росли, и однажды я услышала, как олдермен Комиски с горечью в голосе сказал мистеру Онахэну:

— Когда все это закончится, Чикаго превратится в город вдов и сирот.

Иногда женщины приходили ко мне домой. Они знали, что я работаю у олдермена Комиски. Не могла бы я написать письмо и передать ему? Или просто пойти с ними? У них язык не поворачивается, объясняли они, когда приходится просить о подаянии.

— Не о подаянии, — поправляла я их, — а о том, чего вы заслуживаете.

На прошлой неделе миссис О’Брайен, чей муж служил в Бригаде, спросила, не может ли олдермен Комиски помочь ее сыну, двенадцатилетнему Мики, устроиться на работу. Она благодарила за ту небольшую сумму денег, которую уже получила, но у нее было еще пятеро младших детей, и, даже если придет солдатская зарплата ее мужа, этого все равно не хватит. А еще ей хотелось верить, что ее Мики, получив работу, перестанет грезить о вступлении в действующую армию.

Во время визита миссис О’Брайен Стивен сидел в гостиной и делал домашнее задание. Ему было шестнадцать — почти шести футов ростом, волосы такие же рыжие, как и прежде. Он спросил у меня, каким образом олдермен Комиски находит людям работу. Я рассказала ему о том влиянии — снова это слово, — которое человек вроде Джеймса Комиски имеет как олдермен, член муниципального совета и всех ирландских организаций в Чикаго. Он сам оказывает услуги и получает взамен другие, пояснила я. Речь идет о голосах избирателей: скоро выборы, а люди помнят тех, кто им помог.

Стивен заявил, что ему нравится такая работа — помогать людям — и что, возможно, он попробует себя в роли политика. Но потом сказал, что не сможет этого сделать, потому что этим подведет народ из пожарной команды. Там ему пообещали, что через два года, когда ему исполнится восемнадцать, он сможет стать полноправным пожарным. Мне не приходилось волноваться, что он уйдет в армию. Дядя Патрик сказал ему, что его долг — оставаться в Чикаго на случай, если заключенные Кэмп-Дугласа совершат побег и подожгут город. У пожарного особая миссия. По словам Стивена, люди из пожарной команды говорили, что дядя Патрик этими словами попал в самую точку.

На это я ответила, что, возможно, он мог бы побыть некоторое время пожарным, а потом пойти в олдермены. Бриджпорт в конце концов все-таки вошел в состав Чикаго. И кто знает, может быть, его выберут мэром.

— Мэр из Бриджпорта, — задумчиво произнес Стивен. — Да, это было бы что-то.

Но потом он покачал головой, потому что ему также хотелось быть полицейским. И иметь свою таверну. У него не хватало времени на все, чем он хотел бы заниматься.

— Да еще и мой сын, — добавил он в конце.

— Твой сын? Какой еще сын?.. — оторопела я. Нет, Стивен определенно не мог…

Он расхохотался.

— Видела бы ты сейчас свое лицо, мама! — воскликнул он. — Я говорю о сыне, который родится у нас с Нелли Ланг, когда мы с ней поженимся.

Я знала, что они с дочерью профессора Ланга стали большими друзьями. Бриджет рассказывала, что Стивен ходил с ней на танцы в приход Нелли, принадлежащий церкви Святого Майкла, и приводил ее на вечера, которые устраивала церковь Святой Бригитты. Но теперь Стивен сообщил, что они намерены пожениться через восемь лет, когда ему будет двадцать четыре. У них будет много детей, а старший из них станет мэром Чикаго. Почему бы и нет?

— Заметано, — согласилась я.

Как все-таки по-американски рассуждал наш Стивен. Настоящий житель Чикаго.

«А доживут ли наши остальные до женитьбы и детей? Молиться. Мне не остается ничего, кроме как молиться», — думала я, проходя на кухню и начиная готовить.

— Чем ты там питалась, Онора? Обгладывала ограждение алтаря? — спросила Майра, передавая pratties Бриджет.

Мы ужинали вместе. Сейчас за нашим столом сидело всего шестеро. Бриджет положила себе на тарелку несколько картофелин. Ей было восемнадцать, в июне она закончит школу и станет учительницей или миссис Джеймс Ньюджент. Либо и тем и другим. Она была очень красива и похожа на Майру: белокурые локоны, женственная фигура. Грейси же, с ее ростом и прямыми каштановым волосами, определенно пошла в предков по линии Кили. В свои шестнадцать она была практически моего роста. Странное дело это родовое сходство. Стивен был копией моего брата Хьюи, своего дяди, которого никогда не видел, а у юного Майкла были глаза и волосы его отца. После школы он помогал в кузнице, чтобы сохранить место для Пэдди у Слэттери. Я была благодарна ему за деньги, которые он приносил. Слава богу, мы могли себе позволить продолжение его школьной учебы. Пэдди тоже хотел бы, чтобы он ее закончил. «Пэдди… Где он сейчас?» — часто думала я.

— А можно мне еще картошки? — спросил Стивен.

— Вперед, — ответила я.

Картошка — самая дешевая еда — вновь стала нашей основной пищей.

— И где ты была сегодня? — продолжала расспрашивать Майра. — У Святого Семейства?

— По субботам я туда не хожу. Слишком много народу. Исповедь. После Святого Часа я заходила к «Остановкам» в церковь Святой Бригитты, — ответила я.

На самом деле все, что мне было нужно, — это встретить того священника-иезуита, толкующего церковные каноны, когда он будет выходить из исповедальни.

В прошлом году отец Келли установил у себя в церкви Крестный ход: четырнадцать картин, расположенных вдоль боковых стен, воспроизводивших путь Иисуса к распятию через изображение «остановок» на этом пути. Мне нравилось переходить от одного полотна к следующему, останавливаясь, помолиться там, где Он упал в первый раз, или где встретил Свою Мать, или где Вероника вытерла Ему лицо. Отец Келли говорил, что мы должны объединить наши страдания со страданиями Христа, но я молила Мать Иисуса: «Ты уже прошла этой тропой скорби. Защити наших сыновей. Дай сил их матерям».

Я совершала эти «Остановки» в семи разных церквях каждую неделю, и это заводило Майру в тупик.

— Почему бы тебе не делать те же «Остановки» каждый день, но у Святой Бригитты, вместо того чтобы бегать по разным храмам? — спросила она.