Мэри Келли - Залив Голуэй

Сестра Мэри Агнес рассказывала, что правительство не намерено делать благотворительную помощь приятной и приемлемой. «Не важно, сколько людей умерло, — говорила она, — правительство все равно действует так, будто это ужасное бедствие — просто какой-то ирландский фокус, чтобы выманить дармовую еду. Именно поэтому в большинстве районов страны бесплатных кухонь так и нет, несмотря на принятый парламентом закон».

«Сестра права», — думала я, глядя на чиновника, стоявшего в дверях своего домика. Невысокий полный молодой человек, присланный из Англии. Вероятно, это его первое рабочее место, заработная плата для него поступает из благотворительных взносов и еще немного — из денег, выделенных парламентом.

— Твое имя и таунленд, — сказал он, обращаясь к Майклу.

— Майкл Келли, Аскибуой.

Он поставил Джеймси на землю.

Этот человек уже знал нас, видел здесь каждый день, но любил устраивать представление, отыскивая имя Майкла в своем списке и всегда добавляя одно и то же:

— Майкл Келли, неимущий . — А потом: — Почему не работаешь на строительстве дорог?

— Строительные работы закрыли, сэр, — ответил Майкл.

Чиновник и так прекрасно об этом знал.

— Так, трое детей, — продолжал тот. — Где они?

— Вот, — сказал Майкл, прикоснувшись к плечикам Пэдди и Джеймси и поднимая Бриджет, чтобы ее было лучше видно.

Чиновник сделал три пометки.

— И еще один в животе твоей жены. Вы, народ, совсем не умеете себя контролировать.

Спокойно, Майкл.

Молодой человек тем временем продолжал:

— Вчера один из вас решил, что может обмануть меня. И не сказал, что ребенок его умер. Попытался получить дополнительную порцию. Но я все равно разоблачил его. — Он довольно рассмеялся.

Я потупила взор, но почувствовала, как напряглись плечи Майкла.

— Не смей, — едва слышно пробормотала я ему.

Одна вспышка гнева — и этот человек вычеркнет нас из списков или прикажет одному из охранявших пристань солдат арестовать Майкла. Солдаты находились здесь, чтобы поддерживать порядок в толпе людей, настолько слабых, что они едва могли переставлять ноги.

У котла сестра Мэри Агнес наполнила две большие оловянные миски для нас с Майклом и маленькие — для наших детей. Она все слышала и шепнула нам:

— Мне очень жаль.

С ней рядом работали еще трое сестер.

Несколько десятков людей стояли, сбившись в кучу на ветру, и ели. Мы знали, что вся голодная очередь сейчас смотрит на нас и с нетерпением ждет, когда мы закончим. Я поставила Бриджет на землю и начала давать суп по ложке в ее маленький ротик, а Майкл пытался в это время сдерживать мальчиков, чтобы они не давились, жадно глотая свои порции. Иногда они ели так быстро, что их единственная пища на весь день тут же выходила с рвотой.

— Поторапливайтесь! — прикрикнул на нас чиновник.

— Вот, a stór, поешь, прошу тебя, — сказала я Бриджет.

Я пыталась заставить ее съесть последнюю ложку, но она отвернулась. Плохой признак, когда дети не могут кушать. Младшенькая у Дайеров сначала перестала есть, а через неделю умерла.

Я прополоскала наши миски в бадье с водой и вернула их сестре Мэри Агнес. Чиновник в это время допрашивал женщину из Утерарда, и монахиня могла поговорить со мной так, чтобы тот не услышал.

— Письма по-прежнему нет, — шепнула она мне.

У ордена сестер милосердия был свой женский монастырь в Чикаго, и я написала письмо Патрику Келли туда. Стоявший позади меня Майкл слышал, что сказала сестра. Он не хотел, чтобы я отсылала это письмо. Не стоило привлекать внимание к Патрику. Сестра Мэри Агнес объяснила, что она вложила мое письмо внутрь своего, адресованного матери-настоятельнице.

— Ты думаешь, что англичане читают письма монашек? — спросила я у Майкла тогда.

Он лишь пожал плечами. В этой жизни происходили вещи и более странные.

Теперь же Майкл окликнул меня:

— Пойдем, Онора.

Чиновник следил за нами.

Когда мы с детьми уже подходили к домику родителей, я сказала мужу:

— Никакого вреда этим мы Патрику не нанесем. Сестра Мэри Агнес попросила настоятельницу в Чикаго передать мое письмо священнику Церкви Святого Патрика. А он знает всех ирландцев в Чикаго. И подскажет Патрику способ, как переслать нам денег.

«Денег на переезд туда», — подумала я, но вслух этого не произнесла. Малыш внутри меня — крепкий парнишка — каким-то образом еще держался. Он должен родиться в середине апреля и к июлю уже достаточно подрастет для дальнего путешествия. Тогда мы сможем уплыть отсюда — если Патрик Келли откликнется. Мне все же удалось убедить Майкла уехать, и теперь…

— Онора, — вдруг сказал Майкл, — твоя мать.

Мама бежала по пляжу навстречу нам. Бабушка. Она скармливала свой суп малышам Денниса и Джози. Когда чиновник поймал ее за этим занятием, она заявила ему:

— Это мой суп, и я вправе делать с ним все, что захочу.

Тогда он ответил ей:

— Это суп королевы. Если он вам не нужен, я вычеркну вас из списков.

Тут бабушка принялась произносить что-то по-ирландски, монотонно и нараспев.

— Заклинания, — сказал чиновнику стоявший рядом с ним старик.

— Языческая чушь, — бросил тогда молодой англичанин, но больше ее не трогал.

Теперь бабушка была слишком слаба, чтобы выйти из дома.

Но мама кричала совсем другое:

— Они идут! Лодки!

Это был первый выход рыбаков с прошлой осени. Они простаивали всю зиму из-за самых суровых штормов за последние десятилетия, но сейчас вся кладдахская флотилия следовала за белым парусом своего адмирала.

Я увидела отца и братьев, толкающих свою лодку сквозь буруны прибоя.

— Но у них же нет сетей, — сказала я матери, которая уже стояла рядом с нами. — И нет еды, чтобы взять с собой.

— Квакеры дали им денег на то, чтобы выкупить сети и приобрести продукты, — сказала мама, когда наша лодка заняла свое место в общем строю. — Пришли косяки сельди. Бог не оставил нас, Онора.

И Майкл улыбнулся мне. Я словно слышала его мысли: «Нам не придется уезжать. Мы выживем и здесь».

В доме бабушка лежала на соломенной постели у огня.

— Ах, бабушка, — сказала мама, — лодки вышли в море, слава богу.

— Это Мак Дара откликнулся на наши молитвы, — ответила та.

Молитвы и пост были нашим единственным оружием. Моя храбрая бабушка, неужели ты пожертвовала собой ради нас?

Мы с Майклом присели рядом с ней.

Подошла мама с оловянной чашкой:

— Тут немного весенней зелени, бабушка. Пожалуйста, попробуй поесть.

Бабушка закрыла глаза.

Мама взглянула на меня и горестно покачала головой.

Бабушка не могла есть… Настали ее последние дни. Однажды я видела, как один человек насильно кормил супом своего отца. Но еда настолько шокировала изголодавшийся организм старика, что тот умер.