Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Отважные воины, захватившие власть, изначально рассчитывали выдвинуть Пань Фушэна только в роли марионетки в тройственном союзе, и не больше. А настоящая большая власть несомненно должна была находиться в их руках. Выдвигая его, они давали ему вторую политическую жизнь и разве он мог не испытывать к ним чувство благодарности? Мог ли он не понять их умом и сердцем, не прислушаться по-хорошему к их советам? Осмелится ли он не понять их намеки? Председателем «революционного комитета трех сил» по их расчетам должен был стать Фань Чжэнмэй, так как он внес исторический вклад в «великую культурную революцию», указав стране путь к «школам 7 мая» в виде школы для кадровых работников в Люхэ, он близкий и родной человек председателю Мао. Его знали в ЦК по делам культурной революции. Кроме того, он мог стать человеком, который будет представлять их интересы.

Они не придали значения тому, что действительность часто не совпадает с желаемым, поэтому выдвинутый ими Пань Фушэн, похоже пользовавшийся благосклонностью ЦК по делам культурной революции, вопреки всем ожиданиям сел в кресло главы «революционного комитета». А их старший брат Фань стал всего лишь членом постоянного комитета. Кроме того, в постоянном комитете было всего одно место для представителя студенческих цзаофаней. Они почувствовали себя обиженными, обманутыми, одураченными. Они возмутились. В тот день, когда было объявлено о рождении «революционного комитета трех сил» провинции, они по всему городу расклеили огромные лозунги с призывом «дать артиллерийский залп» по новому ревкому. Некоторые из них я четко помню до сих пор:

«Дадим залп тысяч орудий по псевдореволюционному комитету двух сил!». В нем высказывалась мысль о том, что студенческие цзаофани оказались вытесненными из него.

«Пань Фушэн прибрал к рукам результаты побед, завоеванные цзаофанями!».

«Слава «новой крысы Северо-востока» недолговечна!».

«Развернем решительную борьбу за второй захват власти! Клянемся бороться до полной победы!».

Вскоре после этого сформировалась группировка под названием «Артналетчики».

Если говорить объективно, то следует заметить, что когда Пань Фушэн был приглашен ими во власть прямо из больничной палаты, он был не только признателен им, но и принял неожиданные знаки благоволения с чувством радости и тревоги. Прежде он считал, что его политическая жизнь уже завершена. Хунвэйбины не дали ему никакой серьезной острастки, разрешили продолжить «лечение» в палате для высоких кадровых чинов, и он тогда очень хорошо понял, что ему здорово повезло. Когда цзаофани появились перед ним, он склонил голову и согнулся в пояснице, все его тело задрожало в страхе, он не смел смотреть им прямо в глаза. Когда они сказали ему, что хотят вступить в союз с ним, тогда он еще больше не поверил им, полагая, что они пришли, чтобы предварительно выяснить, есть ли у него честолюбие, и трусливо, упавшим голосом сказал: «Я не гожусь, я не подхожу, я не питаю несбыточных надежд...» Когда они в конечном счете убедили его в необходимости такого крутого поворота судьбы, у него от волнения за капали слезы, и он клятвенно заверил их в том, что отныне и навсегда будет дышать одним с ними воздухом и испытывать общую судьбу, всегда будет плечом к плечу вместе с ними вести борьбу, до конца своих дней служить одному с ними делу.

Пожалуй, он сам не думал и не гадал, что его не только возьмут в союз по их инициативе, но и сделают председателем революционного комитета.

Как только он сел в первое кресло председателя ревкома, он сразу же отвернулся от них, стал твердой рукой наносить им серьезные удары. Он собрал вместе всех тех из числа учащихся, кто осмелился «открыть артиллерийский огонь», объявил их «контрреволюционерами, пойманными с поличным», отдал приказ задерживать и арестовывать их, относиться к ним и содержать как опасных преступников. Себя он считал председателем революционного комитета, которого утвердил пролетарский штаб, возглавляемый председателем Мао. Чувствуя за спиной поддержку, не знал страха и сомнений.

Будем справедливы, он определенно хотел видеть покой и порядок во всей провинции, стабильную политическую обстановку. Это — мечта любого человека, который стал бы председателем революционного комитета. К тому же он не имел права пренебрегать чаяниями народа.

Однако «Артналетчики», несмотря на давление, не покорились. Они еще сильнее возмутились. Им хотелось своими глазами увидеть, как он, вторично получив власть, второй раз буквально через день упустит ее. Они от открытых «артналетов» перешли к подпольной деятельности, везде призывали к сочувствию, везде искали союза с военными, выискивали подходящий случай, чтобы возродиться, воспрянуть духом. Они и презирали его, и ненавидели.

Член постоянного комитета Фань, которого братья цзаофани раньше называли «старший брат Фань», став всего лишь членом постоянного комитета, а не председателем расценил это как поражение, и затаил недовольство по отношению к вновь созданному ревкому. Под тем предлогом, что Пань Фушэн подавляет «новых звезд Северо-востока» — бойцов-цзаофаней, совершивших ратные подвиги в кровопролитных боях, он вышел из «революционного комитета», заявив о полном разрыве с «комитетом Паня», обвинил его в политической непорядочности, в том, что он совершил грязное дело, поступил по отношению к революционным бойцам-цзаофаням коварнее, чем со сторонниками контрреволюционной буржуазной линии, что он исчерпал себя.

У Пань Фушэна не хватило смелости, арестовать такого человека, как Фань Чжэнмэй, не имея на это санкции ЦК по делам культурной революции. Он срывал зло на других, не знал, что делать, проявлял нерешительность. В действительности его авторитет был несопоставим с авторитетом Фань Чжзнмэя. И тем не менее ЦК по делам культурной революции решил назначить именно его председателем «революционного комитета», только потому, что было решение председателя Мао о революционных комитетах, указывавшее, чтобы возглавляли их старые революционные кадровые работники: средними и молодыми должны руководить старые. ЦК по делам культурной революции даже толком не знал, что из себя представляет Пань Фушэн. Поздравительная телеграмма, присланная от имени ЦК партии, Политбюро, Государственного совета, Военного комитета, была подготовлена только ЦК по делам культурной революции.

Действия Фань Чжэнмэя, направленные на разрыв отношений, заставили Пань Фушэна задуматься: ему только что пришла в руки удача, «получил власть, и вдруг удар из-за угла, да такой, что закружилась голова. Когда его политический мозг проснулся, он моментально начал заигрывать с ним, высказал мысль о том, что намерен сам направить в ЦК по делам культурной революции письмо с просьбой передать кресло заместителя председателя «революционного комитета» Фань Чжэнмэю, совместно с ним держать власть, совместно решать большие дела. Однако опоздал!