Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Хотя в словах «Линь Даоцзин» мы почувствовали более мягкие тона, однако смысл был одинаков: во что бы то ни стало быстрее избавиться от нас.

Про себя я ругался: «Это ж надо, так неприкрыто принижать наших красных цзаофаней».

Наши главари почти одновременно скомандовали нам:

— Пошли!

И мы с негодованием покинули их.

В коридоре один наш парень, осмотревшись по сторонам и не обнаружив никого, кроме нас, быстро выхватил из верхнего кармана шариковую ручку, и на лозунге перед словами «красные цзаофани» по вертикали и по горизонтали написал иероглифы «низвергнем». А иероглифы «красные цзаофани» перечеркнул крест-накрест.

Никто из нас не воспрепятствовал ему. Все лишь наблюдали за его действиями.

Только он оторвал руку от письма, как оба наших главаря в один голос скомандовали:

— Быстрее уходим!

Мы ни минуты не могли больше оставаться в коридоре и бегом выскользнули из здания.

До входа в него оно вызывало у нас уважение, после того, как мы покинули его, оно стало враждебно нам.

— Мы не вовремя постучали в дверь.

— Почему не вовремя?

— Вы что — не видели, какое красное лицо было у той женщины ?

— Какое это имеет отношение к нам?

— К нам, конечно, не имеет отношения. Но когда мы постучали в дверь, люди, наверно, как раз что-то делали.

— А что они могли делать?

— Вы сами подумайте!

— Один мужчина и одна женщина запирают дверь, спрашивается, что можно делать в таких условиях?

— Неудивительно, что у того господина начальника отдела было испорчено настроение, и он не принял нас, как следует. Оказывается, мы помешали им.

— Черт с ними!

— Красные цзаофани — люди крепкие, поэтому должны, продолжая традиции прошлого, открывать пути для будущего.

— Ха-ха-ха!.. — все дружно засмеялись.

Неожиданно с крыши дальнего здания по громкоговорителю раздался сигнал сбора. После него голос диктора-женщины объявил: «Боевые друзья «Союза 8.8»! Немедленно собраться на стадионе, немедленно собраться на стадионе, будут проводиться ежедневные военные занятия, будут проводиться военные занятия»...

Вскоре более десятка команд, каждая в строю, выбежали с разных сторон, собрались вместе, набралось около тысячи человек. По командам, подаваемым через рупор, они начали занятия. Величаво исполняются одно за другим разные построения. Особенно заметна красота исполнения при прохождении строем: гордая осанка, бравая походка, могучая поступь, ни единой ошибки или нарушения строя.

Мы, несколько человек, стоя у края стадиона и наблюдая за тренировкой, пожирали глазами это представление и завидовали им.

Потом они бегали. На бегу выкрикивали лозунги: закалим тело, укрепим боевой дух, мгновенная готовность, отберем власть!

— Судя по всему, «Союз 8.8» очень мощный! Зачем нам объединяться с красными цзаофанями? — тот парень, которому уже прочитали нравоучения за похвалу в их адрес, своими глазами увидел боевые порядки «Союза 8.8», и вдохновившись их моральным настроем, еще раз высказал мнение о приверженности к монархистам, вызвавшее досаду у главаря.

— Ты опять несешь черт знает что, я вот поддам тебе!

— Ты, пацан, совсем беспринципный, мы ни в коем случае не можем объединяться с монархистами!

— На основании чего ты утверждаешь, что «Союз 8.8» монархический? Неужели поверили пропаганде красных цзаофаней?

— Вот именно. Красные цзаофани — это еще не Центральный комитет по делам культурной революции! Они сталкивают «Союз 8.8» на монархические позиции, а может они хотят одни захватить большую власть?

— По моему мнению, им вряд ли удастся удовлетворить свои амбиции, открыто сказать об этом. У «Союза 8.8» тоже людей не мало!

— У «Союза 8.8» в Пекине тоже есть свое агентство по связям и специальный представитель!

Слова того парня вызвали большой спор между нами.

Однако оба главаря в споре не участвовали. Они только слушали. Через некоторое время они, перемигнувшись, отошли в сторону и о чем-то посовещались.

Найдя согласие, они вернулись к нам.

Один из них сказал:

— Красные цзаофани не только отнеслись к нам пренебрежительно, но и бесцеремонно унизили нас. Поэтому мы предлагаем объединиться с «Союзом 8.8».

Второй добавил:

— Наша организация хунвэйбинов во главу угла ставит демократию. Демократия — принцип Парижских коммунаров, а также принцип нашей организации хунвэйбинов. Хотя мы оба и являемся главарями, но в данное время, в эту минуту представляем только себя. Но мы надеемся, что вы одобрите наше предложение!

Один парень тут же высказал сомнение:

— В школе есть еще один главарь, если заранее не спросить его согласия то что будем делать, если он потом решительно выступит против?

— Из трех главарей мы двое уже согласились, меньшинство подчиняется большинству!

— Если так, то я голосую за вас!

— Красные цзаофани слишком несправедливы, я тоже — за вас!

— Я воздержусь!

— Что значит воздержусь? Если ты в душе против, то так прямо и скажи, что ты против!

— Нет, не против... Хорошо, я тоже согласен!

Холодный прием у красных цзаофаней сильно ранил высочайшее достоинство каждого нашего хунвэйбина. Благодаря тому, что мы воочию увидели внушительный боевой порядок «Союза 8.8», наше предвзятое мнение о нем изменилось, мы восприняли его по-новому. Поэтому через несколько минут мы согласовали позиции всех: вместо того, чтобы примкнуть к красным цзаофаням, мы в конечном счете решили найти «Союз 8.8» и объединиться с ним.

Не повезло в одном месте, повезет в другом. С каким-то «княжеством» все равно надо объединяться. Пусть даже пзаофани будут монархистами! Кто нас уважает, чьи силы способны обеспечить нам негласную опору, поддержать нас к тому и надо примыкать.

«Союз 8.8» отнесся к нам совсем иначе чем красные цзаофани, вдохнул энтузиазм, побудивший нас принять неожиданные знаки благоволения со смешанным чувством радости и тревоги. Получилось так, что организация хунвэйбинов одной из средних школ сознательно командировала своих людей на объединение с организацией отвергнутых твердолобых монархистов, которые с радостью их приняли. Но тогда мы об этом не раздумывали. Если бы подумали, то, наверняка, меньше кланялись бы им и гнули спины, больше ценили себя.

Человек из отдела внешних связей «Союза 8.8» не только без всяких проволочек «милостиво разрешил» нашу надежду на объединение, но и по своей инициативе повел нас к своему руководителю на аудиенцию. Там он высказал мнение, что такое объединение будет иметь для них крайне большое значение.

Получить аудиенцию у руководителя столь известной в стране крупной организации хунвэйбинов было для нас величайшей честью, несмотря на то, что она считалась монархической.