Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

События 13 сентября прежде всего политически пробудили подавляющее большинство китайцев. «Революционные идеалы» враз разрушились, вслед за этим развеялся туман аскетизма. Поколение хунвэйбинов слетело с высоты своего положения, превратившись в прах, проснувшись от иллюзий «культурной революции», оно, наконец, по-новому, под человеческим углом зрения взглянуло на движение, которое вначале расценивало, как движение, обладающее эпохальным значением, и в которое оно бросилось очертя голову. Только тут хунвэйбины поняли, что не благодаря своим усилиям они взобрались на такую высоту, а огромный шар, имя которому «культурная революция», вознес их в высь поднебесную. Только когда они увидели кровоточащие, рвущиеся наружу людские души, только тогда импульс природного вдохновения и первородного начала заставил их снова понять, что главным из главных является человечность. Впоследствии, когда между «породнившимися» людьми возникали интимные отношения, приводившие, по их понятиям, к падению морали и нравственности, они, проводя в жизнь примитивный «революционный идеализм», давали им бой, компенсируя потери, которые они понесли, не удовлетворив свои плотские желания.

Ну ладно, хватит об этом, позвольте мне — хунвэйбину тех лет оставить сегодняшнюю исповедь и оторваться от рассуждений о половых нравах, вернуться в поезд, направлявшийся в Пекин с участниками великого шествия.

Поезд прибыл на станцию Шэньян, где мы увидели совершенно иную картину. Неизвестной нам принадлежности хунвэйбины расставили на перроне станции три длинных ряда столов, на которых лежал хлеб, стояли напитки, возвышались горы фруктов. Держа в руках мегафоны, они перед каждым вагоном выкрикивали:

«Боевые друзья хунвэйбины, счастья вам! Выходите, пожалуйста, из вагонов, перекусите, попейте, возьмите с собой! Все бесплатно! Надеемся, что подкрепившись пищей и утолив жажду, вы с приподнятым настроением явитесь на смотр к многоуважаемому председателю Мао!..»

В нашем вагоне все нуждались и в хлебе, и в напитках, и в фруктах. Мы уже давно жаждали попить и поесть.

— Боевые друзья хунвэйбины, выходите пожалуйста, выходите! Мы для вас приготовили и махровые полотенца, туалетное мыло, зубную пасту, зубные щетки, установили несколько десятков кранов с водой! Вы можете чисто умыться, освежиться и взбодриться, прогуляться, размять суставы и вернуться в вагоны! Мы гарантируем, что все, кто сойдет с поезда, до его отхода возвратятся в свои вагоны!..

Эти слова для девушек-хунвэйбинов, находившихся в поезде, особенно слова о хлебе, напитках и фруктах, были очень заманчивы, вводили в соблазн. Тела всех, находившихся в поезде людей, потевших в жаре и духоте, выделяли соленый запах. От прикосновений рук к лицам на них остались отпечатки. В складках суставов пальцев скопилась грязь. Полотенца, мыло, зубные щетки, зубная паста... ах как это кстати! Ну прямо чествование и вознаграждение воинов, с триумфом возвратившихся домой!

Так хороши шэньянские хунвэйбины! Так растрогали нас! Так... Наши глаза были полны слез! Можно ли было не прослезиться, сравнивая увиденное с тем, что было в Чанчуне по приходе поезда?

— Да здравствуют шэньянские хунвэйбины!

— Шэньянские хунвэйбины — наши родные братья!

— Шэньянские хунвэйбины — наши родные сестры!

— Самый родной нам человек — это председатель Мао, вторые — шэньянские хунвэйбины!

— Даже на краю света не забудем шэньянских хунвэйбинов!

Выкрикивая слова признательности за прием, люди, находившиеся в поезде, через двери и окна, стремясь быть первыми, бросились выходить и выпрыгивать из вагонов. Устремились к столам, к местам, где были установлены краны с водой...

Я и она, совершенно без собственных усилий, были вынесены общим потоком на перрон.

Она прежде всего захотела сходить умыться и в туалет. Я сказал, что должен быстренько запастись для нас двоих пищей и питьем.

За время пути мы уже стали неразлучной парой. Обстановка у мужских и женских туалетов была намного сложнее, чем толкучка, какая обычно возникает у касс кинотеатров. Головы людей были все время в движении. Выбирался один, вместо него втискивалось десять.

Жаль было смотреть на девушек-хунвэйбинок. Некоторые из тех, кто находился около туалета, сдерживали себя до слез. Другие, не дождавшись пока войдут в него, подмокли. Чувство неловкости и стыда, растерянность друг перед другом. Те, кто постарше быстро сообразили и уже семь-восемь, а то и десять человек собирались вместе, образовывали круг, спинами внутрь, лицом наружу. В круг прятали одного человека, превратив перрон в общественную уборную. Вначале некоторые парни, не разобравшись, что делают девушки, пытались через головы заглянуть в круг. Конечно, это им не удавалось. Девушки стойко охраняли свое достоинство, не унижаясь до объяснений, они приняв надменный вид, не давали никаких пояснений. Дождавшись, когда заключенная в кольцо девушка вполголоса скажет: «все», они размыкали кольцо и выпускали ее. Только увидев на земле «воду», парни-хунвэйбины догадались, в чем дело. Неизбежное ощущение стыда, неловкости. Заглянув в круг девушек и расширив свой кругозор, они старались, как ни в чем не бывало, обратить свои взоры в другом направлении и не смущать девушек, оберегая их достоинство.

Неожиданно непонятно откуда, точнее можно сказать — со всех сторон, нагрянуло несколько отрядов хунвэйбинов. Как водяной поток, они бросились к дверям и окнам вагонов, карабкались внутрь, валом взбирались наверх, воспользовавшись суматохой, оккупировали поезд.

По существу шэньянские хунвэйбины по отношению к хунвэйбинам поезда осуществили план «выманить тигра с гор».

Это было очень похоже на басню «Лиса и петух», которую изучают в начальной школе на уроках литературы.

Их сладкие медовые речи как раз были похожи на ту песенку, которую лиса пропела петуху:

Обманутые и сошедшие с поезда хунвэйбины, как бы очнувшись от глубокого сна, обнаружили, что их оставили в дураках, но уже было поздно!

Я выронил из рук две булки хлеба и бутылку напитка, добытые на перроне, еще толком не сообразив, что делаю, как бешеная собака, пренебрегая всем, бросился к поезду. Проталкиваюсь, вдавливаюсь, ввинчиваюсь, толкаюсь, не выбираю средств, все направлено на решение судьбоносной задачи. В конечном счете, я снова в поезде, радуюсь удаче. Большинство обманутых не успело снова войти в вагоны. Каждое освобожденное ими пространство внутри вагонов было оккупировано «родными, как братья и сестры» шэньянскими хунвэйбинами. Снова занять свое место им было труднее, чем взобраться на небо.