Борис Садовской - Шестой час

Нахмуренный, дымя сигаретой, ротмистр перелистывал бумаги за своим столом. Вот он прикусил желтый ус и поглядел исподлобья на прилежно писавшего Ахматова.

— Как вы думаете, кто бы мог предупредить их?

Ахматов положил перо и пожал плечами.

— Ну хорошо, литературу они успели сбыть, но карты, рулетка? Стало быть, ожидали обыска.

Писарев, осторожно войдя, подал Ахматову карточку: «Помощник присяжного поверенного Вадим Павлович Зарницын».

Ротмистр оживился.

— Только, ради Бога, не промахнитесь, голубчик. Будьте начеку.

— Постараюсь.

Вадим бегло взглянул на вошедшего в приемную Георгия. Указав ему стул, Ахматов присел на кресло.

— Я к вашим услугам.

Зарницын поправил галстук.

— Я пришел… вы понимаете… этот обыск… странно. Что собственно мне инкриминируют?

— Против вас построено два обвинения. Во-первых, вы в квартире вашего зятя врача Розенталя ведете недозволенную игру, и не так давно обыграли купеческого сына Кадыкова на очень крупную сумму. Второе обвинение касается вас как политического агитатора.

Вадим побледнел:

— Не будете ли вы добры сказать, что мне угрожает?

— Если обвинения подтвердятся, вас в лучшем случае ждет высылка из Москвы и запрещение практики.

Вадим полез в карман:

— Вот вексель Кадыкова.

Он разорвал бумагу.

— Могу ли я теперь считать дело мое конченым?

— Ни в коем случае.

Зарницын подумал секунду, поколебался и вдруг швырнул Ахматову на колени пачку ассигнаций. Оба смотрели в глаза друг другу.

— Мне стыдно за вас. Прощайте. — Ахматов встал.

— Георгий, я умоляю… Вспомни нашу дружбу. — Губы Вадима тряслись. — Георгий, ради Лины… Ведь ты любил ее.

Ахматов отвернулся. Вадим сложил умоляюще руки.

— Прекрати дело, Георгий.

Сурово взглянул Ахматов в лицо Зарницыну.

— Не могу.

Дома крепкий кофей успокоил Георгия. Он прилег.

В кабинете тихо. Лампадка перед родовыми иконами, портреты царской семьи, родителей, предков. На кухне Авдотья, убирая посуду, поет:

Мерно постукивает будильник. Ахматову грезится: он в строю. — Справа по три! Хочет он взять лошадь в шенкеля, но шпоры странно звонят, как колокольчик в прихожей. Вот опять. Ахматов очнулся.

— Нельзя, барышня, не приказано пущать.

— Я же вам говорю, Георгий Николаевич меня знает.

— Не приказали они.

Кровь заколотила в виски Ахматову.

— Впусти, Авдотья!

Лина, изящная, тонкая, в черном парижском костюме, остановилась в дверях.

— Вы меня не узнали, Жорж? Здравствуйте.

— Здравствуйте, Акилина Павловна.

— К чему эти официальности, Жорж?

— Акилина Павловна, у вас другой Жорж, его вы и зовите этим именем. Что вам угодно?

— Жорж, пощадите нашу семью. Я знаю, вам нравится преследовать бесправных, но в память детских дней не губите моего мужа и брата.

— Акилина Павловна, но если они не виновны, вам нечего бояться.

— Ах, Боже мой, ну как вы не поймете? Газеты, суд… весь этот кошмар. — Лина зорко следила за Георгием.

Он помолчал.

— Нет, Акилина Павловна. Я присягал служить честно.

Она поднесла платок к глазам.

— Георгий… Жорж… милый… я на все готова. Требуйте.

— Ваш брат уже предлагал мне взятку. Не все еще можно купить на Руси, Акилина Павловна.

— Вы не понимаете меня. Когда-то я вам нравилась. Теперь я у вас. Мы одни. Никто не будет знать. Что с вами?

Белый, с остолбеневшим взглядом, шатаясь, Ахматов ловил губами воздух.

— Жорж, глупый, что ты испугался?

— Прочь!

Лина отскочила.

— Постойте… сейчас… Боже, как я любил ее. Что за вздор? Вот видите… Медальон с твоим портретом… Всю жизнь носил на одной цепочке с крестом.

Стекло захрустело под каблуками.

— Ваше дело прекращается. Можете спать спокойно.

Ахматов слышал, как Авдотья заперла. Скоро из кухни опять послышалось.

Лину поджидал на улице Жорж.

— Ну и что?

— Все благополучно.

— Молодец Линка. Сколько он взял?

— Все, что ты дал.

— Да? А почему ты такая красная?

— Пожалуйста, без глупых подозрений. Мне было тяжело. Как он опустился!

— Иуда. Только, пожалуйста, не забудь перед сном взять ванну. Oт тебя пахнет жандармом.

— Вы просто сказки говорите, Тилли.

— Побей меня Бог, господин поручик. И стану я врать? Зачем?

— Но ведь, если все это правда, для розыска не будет никаких препятствий.

— Ай, ай, ай! Такое будет, революционер бомбу начинивает, а вы его раз-два и готово! Чтоб я так счастлив был!

— Хорошо, я сейчас к вам съезжу. Только почему вы выбрали меня?

— Ну, господин поручик, и что говорить? Разве же я не вижу? Для вас идея прежде всего Я также служу за царя и отечество. Наш полковник уже человек старого поколения. Ротмистр Белинский получает назначение в Малоконск, им не до чего. А больше, кто мне поверит?

— Хорошо. Ну, а что наши шулера?

— Не стоит разговору, господин поручик. Доктор Розенталь с супругой собираются в Италию. Зарницын женится на Мущинкиной и тоже едет.

— Куда?

— В Малоконск, господин поручик.

— Все в Малоконск. Я знаю этот город. Вот ротмистру и сотрудники готовы.

— Совершенная правда, господин поручик. И Зеленецкий туда же. Получает место в управе. Час добрый.

Ахматов и Тилли проехали в Замоскворечье.

— Пожалуйста, господин поручик.

Тилли усадил Георгия на мягкое кресло. В стене вращается стеклянная круглая коробка с медным колесом и зубчатой стрелкой. Вот уж на голове у Ахматова хрустальный шар с проводами. Колесо вдруг зашумело.

Что это, Наполеон? В сером сюртуке, в треугольной шляпе, хохочет как полоумный. От смеха сюртук свалился и шляпа съехала. Да это Тилли, бородатый, в темных очках. Вот он снимает очки, осторожно отклеивает бороду. Ахматов лежал в кресле, не дыша. Плавно вышла из дверей высокая женщина.

— Соломон, не убивай его.

— Роза!

— Оставь его, Соломон. Ну чем он опасен?

— Роза, ты дура. Такие люди всего опасней. Пока они есть, революции в России не будет. Идейный жандарм, чтоб я так жил! Но я убивать не стану. Господин поручик сами проснутся у себя в гробу.

На третий день Ахматова похоронили. Перед гробом выступал взвод жандармов с музыкой. Венок от сослуживцев нес агент Тилли.

Газетчики кричали:

— Последние телеграммы из Киева! Покушение на жизнь премьер-министра Столыпина!

Уничтожить труп убитого царя поручено трем красноармейцам: Балкаю, Авербуху и Брагину. Привычное дело и легкий труд. У ямы с известью шипит автомобиль, вороны кружатся над тихим полем.