Пётр Федоренко - Лепта

— А картина как же? — спросил он.

Александр Андреевич, убирая эскизы, вздохнул:

— Я понимаю, чтобы отчитаться перед Петербургом за прожитые годы в Италии, я должен ее выставить. Но, поверь мне, не могу на это решиться. Ведь ее всю надо переписывать. Если бы я ее теперь писал, я бы писал по-другому, — Александр Андреевич, семеня, сбегал за ширму и вынес пейзаж. — Я теперь постиг живопись на воздухе. Смотри. Это я могу только в новых работах показать. Да. А эта, — он махнул рукой на занавес, — пусть остается, как есть.

В голосе была усталость. Сергей согласно кивнул, а сам уже заранее знал, что новый замысел брата ничем не кончится. Нет у Александра Андреевича здоровья, нет сил, нет денег. Как он будет работать?

Вдруг подумалось — Сергей даже с места вскочил — ведь все может просто решиться: Александру Андреевичу надо продать картину. Ну да! Продать картину и тогда можно работать новые.

— Я придумал! Есть выход! — обрадовался он. — Надобно картину везти в Петербург и продать ее. Вот и будут средства. Ты разочаровался в своем труде, но он совершен! И нужен людям!

— Как продать, Сережа? Картина государю принадлежит. Он ее за собой оставил, когда еще юношей в Риме был… Ты прав, я над этим думал, надо везти картину в Петербург и ждать награды, какова бы она ни была. Может, и дадут какую сумму, которая позволит дальше работать. Но в Петербург ехать не могу.

Сергей облегченно рассмеялся, он увидел свою задачу: ему нужно будет немало сил потратить, чтобы убедить брата везти картину в Петербург. А как же иначе? Ведь то, что у него в замысле — это стоит десяти таких картин…

Катюша Третья торопилась собрать саквояж. Сейчас поедет с четой Квасниных к морю, в Красную Горку, смотреть издали на корабли неприятеля… Еще вчера по улицам Петербурга возили турецкие пушки, отбитые под Синопом, а нынче флот англичан вошел в Финский залив. Англия и Франция вступили в союз с Турцией и объявили России войну. Только Кронштадт удерживает на расстоянии корабли новых врагов.

Многие петербуржцы ездили их смотреть. Катюша спешила, потому что неловко заставлять друзей ждать себя, дружбой с ними она дорожила, любила бывать у них: отношения у Квасниных были преотличные. Они оба искренне желали, чтобы и она испытала счастье супружеской жизни, и уже приготовили ей жениха…

После смерти Андрея Ивановича Катюша осталась совсем одна. Александр Андреевич написал ей, чтобы она дала вольную Арине. Он, видно, жил старыми представлениями об Арине, считая ее по-прежнему молодой. Но зачем теперь Арине вольная? Куда ей идти? Никого своих на свете нет. Пусть доживает в доме, где жизнь провела. Арина каждую годовщину поминает Андрея Ивановича и Екатерину Ивановну как самых своих близких людей. Нет у нее другой семьи.

Без гранпа Катюша отказалась от прежних знакомств. Нужно было добывать хлеб, и она нашла место чтицы в Патриотическом институте, эта ее служба отнимала много времени. Но все-таки ее влекло к художникам. Возле Академии она проходила всегда с особым чувством. Там были помещены картины ее деда, отца и старшего дяди.

Как-то, гуляя по Университетской набережной, увидела толпу, поняла: в Академии выставка. Вошла, волнуясь, пробежала по залам. Пестрота красок, летящие дамы с венками славы. Все то же, что и прежде бывало… Публика плотно обступила стену, где помещены миниатюрные картины Павла Федотова: {85} 85 Федотов Павел Андреевич (1815—1852) — художник, родоначальник критического реализма в русском изобразительном искусстве. Перечисленные картины были показаны на академической выставке 1848 года. «Сватовство майора», «Следствие пирушки» и «Разборчивая невеста».

В шуме голосов Катюша разобрала:

— Славно! Вот наша жизнь!

— Поворот в искусстве! Новое слово!

— Вот кто перечеркнул Брюллова!

Картины увлекали незамысловатыми сюжетами. Это были сцены и впрямь взятые из жизни.

Художник узнал Катюшу, подошел. У нее слезы подступили. Давно ли Федотов появлялся у них с Юрием Замятиным. А где теперь Юрий? В Сибири. Смертную казнь заговорщикам-петрашевцам заменили многолетней ссылкой.

Она поблагодарила Федотова за память, пошутила даже, что разборчивая невеста — это она, потом ушла подальше от толпы, в пустом углу присела возле чьей-то картины, подняла глаза на полотно, не видя его.

Юрий Замятин — академический приятель дядюшки Сергея Андреевича — владел всеми ее мыслями и сердцем. В сущности, они ни разу не поговорили, не объяснились толком, но она знала, что он любит ее, и он знал, что она любит его. Он приходил к гранпа показать свои альбомы, приводил познакомить новых художников — того же Федотова, но цель его визита была одна — увидеть ее… Теперь она знает, отчего он был нерешителен, он принадлежал к тайному обществу и не хотел подвергать ее опасности… Однажды он прочитал стихотворение, две строчки она запомнила:

Он был столь возбужден, когда читал, и столь прекрасен… Она почти догадалась тогда, что он в тайном обществе.

Сидя перед чьей-то картиной, вспоминала Катюша свои редкие встречи с Юрием, и ей было горько-горько. Неужели она должна расстаться с мечтой о счастье?

Неожиданно ее окликнул знакомый голос. Она оглянулась. Боже! Это Алина, давняя подруга по училищу. Нарядная, счастливая, в сопровождении какого-то нарядного господина.

— Душенька Катя! — обрадовалась Алина. — Это мой муж! Знакомься.

Катюша от неожиданности ахнула. Муж был Павел Иванович Кваснин, она знала его давно.

После возвращения из Италии Павел Иванович нередко захаживал к Андрею Ивановичу. Гранпа принимал его с распростертыми объятиями. Ему отрадно было слушать рассказы об успехе картины сына Александра.

Сколько раз Катюша Третья сопровождала Андрея Ивановича и Кваснина на академические выставки, в мастерские художников, однажды даже к великому Карлу Павловичу Брюллову — посмотреть его новую картину «Распятье Христа». Возле этой картины поставили двух солдат с ружьями — почетный караул.

Карл Павлович был болен. Простудился в соборе. Но страдал он не столько от болезни, сколько оттого, что не мог работать. Катюша играла ему на фортепьяно Бетховена. Он прослезился, просил приходить еще. Его терзали мрачные мысли. Он сказал: «Там, куда я уйду, ничего не будет, ни музыки, ни красок…»

Павел Иванович принес как-то гранпа книгу Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». О дядюшке Александре Андреевиче в ней большая статья «Исторический живописец Иванов». А в статье сказано, что картина, которую он работает, явление небывалое со времен Рафаэля и Леонардо да Винчи.

Павел Иванович оказался рядом, когда не стало Андрея Ивановича, принял участие в похоронах. Без него она бы ничего не сумела…