Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Клетка

Ах, как далеко осталось позади милое детство! Сколько мечтаний и не по годам трезвых расчетов! А какие муки искушения испытывал юный Енон, глядя на стеклянный шкафчик с броской черной надписью: Яды!!! — именно с тремя восклицательными знаками. Все его детские и юношеские мечты были так или иначе связаны с этим шкафчиком. То он мысленно подсыпал яд в чай своему гимназическому однокашнику, которого предпочла обожаемая Еноном Соня Кац, дочь состоятельного кожевника; то травил мышьяком батюшку, преподававшего в начальных классах закон божий, и только за то, что ему, Енону Иегуде, приходилось врать, будто он верит в Исуса Христа, в то время как верил он в еврейского бога Яхве; то подсыпал белену в порошки от печеночных колик, которыми страдал околоточный надзиратель, регулярно принимавший подношения от отца; то, пробравшись на царскую кухню, в грибной соус добавлял толченую бледную поганку. И всегда в своих мечтах Енон присутствовал при кончине отравленных им людей, с наслаждением созерцая их предсмертные судороги.

Мечты, мечты… Но зато собак и кошек Енон потравил несчетно. А однажды…

Однажды, отпуская вместо отца лекарства, всыпал в порошок от кашля несколько мельчайших крупинок цианистого калия: очень уж не понравилась ему физиономия пациента, покрытая угрями, с выпирающими гнилыми зубами. Вручив ему порошки и взяв деньги, с любопытством смотрел, как тот выходит из аптеки, как трубно сморкается за окном, зажимая ноздри пальцами. Но едва пациент скрылся из виду, Енона охватил панический страх, он выскочил на улицу без пальто, кинулся догонять, крича, скользя и падая на наледях. Догнал, забрал порошки, вернулся в аптеку, выдал новые, долго извинялся, ссылаясь на головную боль и недомогание, а в результате заработал искреннюю благодарность кривозубого и полтину в награду.

С тех пор Енон ни разу не повторил попытки отравления, но мечтать об этом не переставал никогда. Мечты осуществились лишь в середине двадцатых годов, когда он стал вторым заместителем Дзержинского и перебрался на Лубянку.

Теперь под непосредственным руководством товарища Ягоды работает множество людей в различных медицинских учреждениях, работает под подписку о неразглашении, используя новейшие достижения отечественной и зарубежной фармакологии и токсикологии. Они тоже создают всякие препараты, с помощью которых… Дело в том, что не всех врагов можно арестовать и притащить на Лубянку: слишком далеко забрались, руками не так просто дотянутся; наконец, не всех врагов нужно арестовывать, судить и ставить к стенке. Можно избавиться и по-другому — тихо и незаметно, то есть в зависимости от обстоятельств и личности самого врага.

Одного классового врага целесообразно, скажем, убить мгновенно и без лишнего шума, подсыпав в вино или в щи определенный препарат без вкуса и запаха; другой классовый враг, наоборот, обязан угасать медленно, но верно. При этом патологоанатомы должны определить, что Некто — так внезапно или, наоборот, после продолжительной болезни — отбросил копыта не иначе как от какой-нибудь распространенной инфекции. Обмануть даже самое искушенное медицинское светило — что может быть интереснее, увлекательнее, возвышеннее для человека, знающего толк в таких деликатных делах! И многие враги советской власти, как притаившиеся здесь, в Союзе, так и окопавшиеся за рубежом, обязаны своей медленной и мучительной или, наоборот, быстрой и безболезненной смертью главе карающего органа государства диктатуры рабочих и крестьян.

Но больше всего передохло человеческого материала в тюрьмах и лагерях, в психушках, в приютах для дефективных детей. Все они стали подопытными мышами и крысами, собаками и кроликами Генриха Григорьевича Ягоды. Везде у него свои люди в белых халатах, внештатные секретные сотрудники ОГПУ. Иные так втянулись в свое дело, так увлеклись им, что готовы травить кого угодно хоть каждый день. И не удивительно: чувствовать себя вершителем людских судеб, принадлежать к таинственному ордену отравителей, — это и большая честь, и ко многому обязывает, и разнообразит жизнь необычными впечатлениями, делает ее более полной, цельной и — не побоимся громкого слова — вдохновенной. К тому же лучше быть секретным сотрудником могущественного ОГПУ (а завтра — НКВД), быть охотником, чем беззащитной дичью.

Токсикологическая лаборатория в Варсонофьевском переулке, расположенная сразу же за Лубянской тюрьмой, работает аж с двадцать первого года, кадры там соответствующие, дело свое знают. Генрих Григорьевич частенько наведывается к своим коллегам — и по долгу службы, и из чисто профессиональной любознательности, — делится с учеными мужами своими скромными достижениями. Рекомендует проверить на практике. Проверяют. О проверках докладывают. Жаль только, что самому проследить, как действует на пациента неизвестный дотоле яд, с некоторых пор нет никакой возможности.

А есть еще одна специальная и не менее секретная лаборатория. Это как раз та, которая занимается проблемами сохранения тела великого вождя пролетарской революции товарища Ленина. Расположена она в глухом подземелье под Красной площадью, куда не проникает ни единого звука из внешнего мира. Там в своих исследованиях время от времени натыкаются на такие открытия в области токсикологии, что только ах! И, конечно, делятся своими открытиями с Генрихом Григорьевичем.

Никто не знает, что может случиться завтра, куда повернет судьба. Трудно предугадать, кто встанет поперек дороги советской власти, ведущей народ к коммунизму, на кого обратит свой гневный взор "Хозяин" (впрочем, кавычки здесь давно неуместны). Не исключено, что и самого Хозяина придется отправить на тот свет под видом воспаления легких или вирусного гриппа. И сделать это надо тонко, а главное — вовремя, чтобы не потерять собственную голову.

Вот, например, Менжинский Вячеслав Рудольфович, который вроде бы идет на поправку… но тогда наркомом внутренних дел сделают его, а не Генриха Ягоду, что было бы весьма несправедливо. А если учесть, что товарищ Менжинский, этот отпрыск крупного царского чиновника, в последнее время изменил к худшему свое отношение к товарищу Ягоде, то не мудрено, что и товарищ Ягода по отношению к товарищу Менжинскому…

Или вот, скажем, такая ситуация: вы по какой-то там причине стали неугодны товарищу Сталину. Всё? Конец? Ничего подобного, если вы владеете гипнозом и внушением своих мыслей другому лицу. Что из этого следует? Из этого следует, что вы не можете стать неугодным товарищу Сталину, что товарищ Сталин будет послушным исполнителем вашей воли. И любой другой на его месте. Так что вовсе нет нужды самому становиться генсеком или предсовнаркома, спорить и теоретизировать по тем или иным проблемам, создавать коалиции, группировки, участвовать в заговорах и прочей ерунде. Вполне хватит вашего всепроникающего взгляда и способности концентрировать свою волю на живом существе — и государство рабочих и крестьян станет вашим государством…