Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Клетка

Это не первая подобная информация, ложащаяся на стол наркома внутренних дел. Менжинский частенько не давал этим информациям хода, уверяя, что в любом деле не может быть единомыслия, а разномыслие, если оно направлено на улучшение дела, только способствует выработке правильной линии. У Сталина на этот счет взгляды прямо противоположные, но он пока относится к разноголосице среди военных терпимо, явно еще не чувствуя за собой решающей силы.

Что ж, попридержит оперативную информацию из военных округов и Генрих Григорьевич. Мало ли что померещится кому-то. Ни на всякое сообщение надо обращать внимание. Да и не его это дело: на то существует нарком обороны Ворошилов, а при нем соответствующие службы: военная разведка и контрразведка, политуправление, военная же прокуратура. Пусть они и разбираются в своем хозяйстве. А когда понадобится, тогда и товарищ Ягода скажет свое веское слово. И посмотрит, как будет вертеться товарищ Ворошилов перед грозными очами товарища Сталина…

А может, Ворошилову эти настроения на руку? Может, этот "самый преданный Сталину человек" тоже чего-то выжидает? Или не видит? Или не понимает? В любом случае надо и самому выждать и посмотреть, куда подует ветер.

Так, а вот еще одно донесение, помеченное грифом "СС" — совершенно секретно. В донесении сообщается, что на Западе, особенно в эмигрантской прессе, упорно муссируются слухи о том, будто некоторые высокопоставленные военачальники Красной армии продолжают поддерживать связи с германскими офицерами, с которыми эти связи установили, находясь на стажировке в Германском Генштабе, на военных учениях и маневрах. Или с германскими офицерами, которые учились и работали в СССР на арендуемых Германией военных базах и полигонах до прихода к власти Адольфа Гитлера. В донесении значатся Тухачевский, Якир, Уборевич, Примаков, Эйдеман, Корк, Тодорский и другие. Далее говорится, что подтверждены слухи о готовящемся среди военных заговоре против существующего режима, и во главе заговора стоит замнаркома обороны Тухачевский, которого упорно прочат в диктаторы.

Генрих Григорьевич постучал в задумчивости пальцами по листу бумаги. Это уже третье донесение подобного рода. О двух предыдущих было доложено Сталину. Сталин донесениям не поверил. Или сделал вид, что не поверил, — поди знай. Стоит ли показывать ему третье? К тому же подозрительна сама настойчивость, с какой внушается мысль о заговоре в армейских верхах: значит, кому-то на Западе это выгодно. Кому? Немцам, конечно. И полякам.

Генрих Григорьевич решил донесение Сталину не показывать, а перепроверить слухи по каналам заграничной резидентуры. И если подтвердится, то уж тогда… тогда можно и показать с соответствующими выводами.

А вот донесение осведомителя из тех самых высших военных кругов. В нем говорится, что в окружении замнаркома обороны Тухачевского сформировалась крепкая оппозиция наркому обороны Ворошилову, которая во всеуслышание заявляет, что Ворошилов занимает не свое место, что он отстал от требований времени, мыслит кавалерийскими категориями гражданской войны, препятствует реформированию армии и ее техническому перевооружению. На место Ворошилова прочат все того же Тухачевского.

Ну, что Ворошилов не годится в наркомы обороны, известно всем. Даже сам Сталин иногда в сердцах не скрывает своего пренебрежительного отношения к военным способностям луганского слесаря. Но Сталину способный наркомвоенмор и не нужен; ему нужен наркомвоенмор послушный. А замени Клима на того же Тухачевского, еще неизвестно, что из этого выйдет, если учесть, что Тухачевский и в своей должности замнаркома по вооружениям в рот Сталину не смотрит. И даже осмеливается дерзить.

Генрих Григорьевич поднялся из-за стола, подошел к сейфу, встроенному в стену, открыл дверцу, положил листок с донесением из Германии в отдельную папку, где лежали еще несколько подобных же донесений. Полистал. Взгляд выхватывал подчеркнутые красным карандашом строчки: "Широко известно, что он стал коммунистом только по соображениям целесообразности. Ему, как полагают, присуще мужество решиться на отход от коммунизма в том случае, если дальнейший ход событий подтолкнет его к этому шагу". Так о Тухачевском отозвался в конце двадцатых начальник орготдела управления сухопутных войск Германии полковник Хильмар фон Миттельбергер.

А вот что сказал о начальнике вооружений РККА Уборевиче начальник генерального штаба рейхсвера генерал-майор Курт фон Хаммерштейн-Экворд: "Особо благоволит к немцам…" И это действительно так, ибо Уборевич своего к немцам благоволения даже не скрывает, всякий раз подчеркивая, что нам, русским, еще учиться у немцев и учиться. Не скрывает, хотя к власти в Германии пришли национал-социалисты.

Впрочем, как многие считают, немецкие военные вряд ли долго потерпят над собой Адольфа Гитлера, параноика и шизофреника. Скорее всего, его сбросят уже в этом году.

Вернувшись к столу, Генрих Григорьевич просмотрел еще одну бумагу, помеченную грифом "СС". Это были донесения осведомителей из среды писателей, артистов, художников, музыкантов, которых Генрих Григорьевич когда-то завербовал сам и не собирался с ними расставаться.

Донесения своих сексотов Генрих Григорьевич читал с особенным удовольствием. Известные стране люди хорошим литературным слогом описывали любовные связи своих коллег, пристрастия иных именитых к гомосексуализму, запрещенному законом, их доверительную болтовню на политические и прочие темы, какие анекдоты рассказывают про Сталина и его окружение, про евреев и чукчей, про Пушкина и Чапая, кто ведет дневник, кто сочиняет эпиграммы, а кто вообще ни о чем и ни о ком не говорит, что особенно подозрительно.

Генрих Григорьевич закатывался беззвучным смехом, когда читал, как известный поэт С. уличал в смертных грехах не менее известного поэта Д., а поэт Д., в свою очередь, в том же самом уличал поэта С. Молодая и подающая большие надежды балерина М. извещала, что с недавних пор стала любовницей товарища Калинина, перейдя к нему от товарища Ворошилова по взаимной договоренности между мужчинами; и о том, кто еще из балерин Большого театра делит тайное ложе с высокопоставленными партийными лицами. Лиц в перечне оказалось изрядное количество.

Полгода назад мог бы там оказаться и сам Генрих Григорьевич. Но он так увлекся снохой писателя Максима Горького Тимошей, едва тот окончательно порвал с Италией и обосновался в Москве, что ни на кого больше смотреть не в состоянии. Правда, об этой будто бы связи давно болтают в Москве, но, к сожалению, источники слухов пока не выявлены. Да и связь пока исключительно платоническая. Но не заводить же дело на самого себя: смешно!