Станислав Федотов - Благовест с Амура

Кто знает, последний шаг генерала мог бы и не достичь поставленной цели, но солдаты Арбузова были в красных рубахах, английские морские пехотинцы — тоже в красных мундирах, в завихрениях боя французы смешали их в одно целое, решив, что к русским пришло мощное подкрепление, и, запаниковав, стали отступать. А паника, как известно, подобна лесному пожару с сильным ветром — остановить ее чрезвычайно сложно и, как правило, последствия бывают весьма печальны. Вскоре отступление превратилось в беспорядочное бегство, увлекшее и англичан. Никто не слушал командиров, всеми овладело одно желание — спастись. На гребне сопки скопилась большая масса людей. Кто-то, не желая получить удар штыком, первым прыгнул вниз, по склону к морю, за ним другие. Через две-три минуты скат был усеян кувыркающимися морскими пехотинцами. Поначалу крутой, но все же просто наклонный, дальше он почти вертикально срывался к береговой полосе. Люди с воплями летели вниз сажен 20–30 и разбивались о камни. Первые, конечно, сразу нашли там свою смерть, другим, кто летел следом, «везло» по-разному — одни ломали шеи и позвоночники, другие только калечились, но невредимых не было. Десантники на берегу, не участвовавшие в сражении, подхватывали раненых и покалеченных и сносили в шлюпки; забирали и мертвецов. Русские стрелки и камчадалы стреляли сверху по ним и по фрегату, многие уже из захваченного оружия. Особой меткостью отличались охотники. Николай Фесун заметил, как старый камчадал по фамилии Дурынин неторопливо водит ружьем из стороны в сторону.

— Ты чего не стреляешь? — закричал ему мичман.

— Пулек мало, паря. Надо одну на двоих, — и наконец выстрелил.

Мичман с удивлением увидел, что внизу и верно — упали сразу два пехотинца. Но больше всего поразило его не это, а общая картина разгрома. Как он потом писал в письме: «…Мы не оставались в бездействии и при выгодах своего положения могли бить неприятеля на выбор, когда он садился и даже когда он уже сидел в шлюпках. Страшное зрелище было перед глазами: по грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к своим катерам и баркасам, таща на плечах раненых и убитых; пули свистали градом, означая свои следы новыми жертвами, так что мы видели английский баркас, сначала битком набитый народом, а отваливший с 8 гребцами; все остальное переранено, перебито и лежало грудами, издавая страшные, раздирающие душу стоны… Наконец все кончилось; провожаемые повторенными ружейными залпами, все суда отвалили от берега и, пристав к пароходу, на буксире его были отведены вне выстрелов; фрегаты и бриг последовали этому движению, так что в половине первого ни один из них не был ближе 15 кабельтовых расстояния».

В час дня горнисты пропели отбой, и по сопкам, кораблям, батареям, по всему городу прокатилось многоголосое «ура». Солдаты, матросы, офицеры, волонтеры, гражданские добровольцы обнимались и целовались. Многие тут же становились на колени и благодарно молились Богу, который не оставил русских в беде и даровал им торжество над сильным и коварным врагом.

Запыленные, грязные, забрызганные кровью воины постепенно собирались к пороховому погребу у подножья Никольской сопки, откуда генерал Завойко руководил последним сражением. Сам генерал со слезами на глазах, постоянно повторяя: «Спасибо, родные мои!», — обнимал командиров и рядовых.

Все вместе двинулись в город, к храму Святых Петра и Павла. По пути к шествию присоединились спешившие навстречу, в штаб генерала, Изыльметьев, Васильев, Дмитрий Максутов, Попов со своими подчиненными, подоспели и артиллеристы четвертой батареи во главе с кондуктором Дементьевым. Той дело кого-то начинали качать, кричали «ура», «слава России», «слава Завойко». Генерала попытались поднять на руки, но он увернулся и приказал не трогать его.

Возле храма священники Георгий и Александр Логиновы и Михаил Колегов, а также иеромонах Иона с послушниками уже приготовили все для благодарственного богослужения. Выставили иконы святых Петра, Павла и Александра Невского, сами облачились в торжественные одеяния, воскурили благовония…

Командиры отрядов построили своих подчиненных; гражданские встали отдельной группой — их было немного, в основном мужчины, около десятка женщин и несколько мальчишек разных возрастов (картузники-штурманята, как настоящие воины, стояли в строю со «своими» артиллеристами). Остальные жители еще были в эвакуации.

Завойко поднялся на паперть, снял фуражку и вслед за ним обнажили головы все.

— Братья мои! — Голос генерала, поначалу низкий и хрипловатый, зазвенел и, казалось, вознесся над собравшимися. — Вы сегодня совершили невозможное — разгромили многократно сильнейшего врага и тем самым показали всему миру, что Россия наша матушка крепко стоит на берегах Восточного океана. Вы шли на смертный бой во славу царя и Отечества, неся в душе Господа Бога, и он вам даровал победу, дал силы для подвига, который не забудется вовеки. Ура!

— У-р-ра!!! — грянуло так, что, наверное, эхо торжествующего клича долетело до вершины Корякской сопки, которая возвышалась далеко-далеко правее Култушного озера: вулкан, все время спокойно курившийся, вдруг пыхнул большим белым облаком, и под ногами ощутимо дрогнула земля.

— Возблагодарим Бога, даровавшего нам победу! — возгласил Георгий Логинов, и все опустились на колени.

— Боже Великий и Непостижимый… — трубно завел молитву молодой чернобородый диакон Феодосий Лавров. — …Приклони ухо Твое с высоты святыя Твоея и приими от нас, смиренных и недостойных рабов Твоих, сердцем и усты возносимые Тебе благодарственные сии моления, исповедания и славословия…

— …возносимые Тебе благодарственные сии моления, исповедания и славословия… — нестройно, но дружно повторили молящиеся.

— …Ты, Господи Боже, Щедрый и Милостивый, Долготерпеливый и Истинный… ущедрил еси нас победою на сопостаты… — перекатывался рокочущим громом глас диакона, его поддерживали дьячки Алексей Черных и Моисей Колегов. — …Благодарим Тя за избавление Отечества от врага лютаго… Слава Тебе, Богу, Благодетелю нашему, во веки веков!

За молитвой последовало «Многие лета» царю и царскому семейству, а потом гимн и троекратное «ура».

После чего Завойко снова взошел на паперть:

— Други мои и соратники! Победа наша велика, но опасность не миновала. Врагам сегодня не до нас — они хоронят своих мертвых, но мы не знаем, будет ли повторено нападение, а потому надо немедленно восстанавливать батареи. Кто-то будет собирать и подсчитывать трофеи, кто-то обихаживать погибших и раненых, а остальных я призываю взяться за кирки и лопаты. Как бы ни был враг силен, мы — победим. С нами — Бог!