Джек Дэнн - Собор памяти

Леонардо сумел только разобрать, что посол просит восстановить водные пути для паломников в Мекку. Калиф резко отклонил эту просьбу. Он явно был рассержен, но прежде чем отвернуться от послов, вежливейшим образом осведомился об их монархе, Мехмеде Завоевателе, правителе турок, который сокрушил Константинополь и вернул его Аллаху. Калиф величал его падишахом, принцем-освободителем и великим военачальником; но когда послы и их свита уже уходили, мимо них рабы пронесли огромные плоские бронзовые блюда со снедью, предназначенной для калифа. Так послы были унижены — их не пригласили разделить трапезу, что является в этих краях основой вежливости.

На огромном подносе возлежали на горе политого подливой риса два жареных барана в окружении белых лепёшек. Поверх мяса возвышались две бараньи головы — чтобы никто не усомнился в его свежести — и оттого блюдо напоминало фантастического двухголового зверя. После того как калиф взял первый кусок, все разом набросились на еду, по локоть погружая руки в рис, подливку и мясо. Леонардо хотелось расспросить калифа и поговорить с Деватдаром, но и то и другое было невозможно. Он должен был с великой осторожностью взвешивать всё, что говорит.

Поев, калиф обратился к Леонардо:

— Твои рисунки очень красивы.

— Благодарю, о владыка, которому подчинено всё.

Раб поднёс калифу воду и полотенце, другой — записную книжку Леонардо.

— И что же значат эти рисунки? — Он указал на набросок аппарата для плавания под водой: мешок, закрывающий рот, с трубками для вдоха и выдоха, что ведут к плавучей платформе. Леонардо придумал также несколько приспособлений для отрывания досок обшивки — чтобы топить корабли из-под воды.

Он объяснил калифу, в чём суть этого устройства, и тот кивнул:

— Да, маэстро Леонардо, именно так я и стану их использовать. Сколько времени потребуется тебе, чтобы построить то, что ты изобрёл?

— Не знаю, о повелитель. Мне потребуются инструменты, деньги, кузнецы и...

Калиф нетерпеливо взмахнул рукой:

— Сколько времени?

— Потом мне надо испытать созданное.

Калиф усмехнулся.

— Тебе представится возможность сделать это, маэстро. Ты испытаешь своё изобретение на кораблях посла. Их четыре. Недели тебе хватит?

— Повелитель...

— Ты должен потопить корабли, и произойти это должно словно по волшебству. На плаву должен остаться лишь один — чтобы их правитель мог узнать, чему они были свидетелями.

Калиф дал знак придворным удалиться, и все встали. Он заговорил по-итальянски:

— А если ты потерпишь неудачу, маэстро, тебе и твоим друзьям лучше было бы остаться... на дне морском. Полагаю, это честная сделка?

— Ты сможешь сделать всё за неделю? — спросил Куан, когда они вышли из покоев калифа.

— Это возможно — с надлежащей помощью и инструментами.

— Ты получишь всё, что тебе надобно.

— Тогда я начну немедленно. Но скажи...

— Что? — Куан подал знак Зороастро и остальным поотстать. Стражники-мамлюки поколебались, потом всё же сделали как им было велено.

— Никколо на самом деле мёртв?

— Если калиф сказал тебе, что он мёртв, — он мёртв. Будь слова калифа неправдой, он позаботился бы о том, чтоб они стали правдой. Никогда не сомневайся в словах калифа, даже мысленно.

— Я считал тебя независимым мыслителем, — сердито сказал Леонардо.

Куан кивнул с улыбкой:

— О да, Леонардо, это же весьма важно для тебя.

— А Айше? С ней всё в порядке? Её выкупили?..

Куан покачал головой.

— Это дела государственные, маэстро. Не думаю, чтобы калиф удостоил тебя такой близости.

— Но как может служанка Деватдара быть...

— Она то, что ты назвал бы независимым мыслителем. — Ирония Куана не ускользнула от Леонардо. Даже полагая, что их некому услышать, китаец понизил голос. — Прекрасная Айше всегда делала то, что ей нравилось, но в нашем мире, как и в вашем, для женщины этого достичь нелегко. Поэтому она использовала Деватдара, чтобы получить доступ к... знаниям.

— А Деватдар? — Леонардо понял намёк и говорил тихо.

— Что — Деватдар?

— Он любит её?

— Она пробуждает страсть у всех мужчин, — сказал Куан. — Лишь ты, кажется, избег её чар.

— А калиф?

Не ответив, Куан остановился перед большой массивной дверью в покои Леонардо, чтобы подождать остальных.

— Скажи страже, что тебе нужно, ты получишь всё. Недостатка ни в чём не будет.

— Прошу тебя, погоди минутку. У меня ещё много вопросов.

— Не сомневаюсь, маэстро; возможно, со временем на них ответят — но прямо сейчас я советовал бы тебе заняться заказом калифа.

— Мне нужна студия, инструменты...

— Скажи стражам, они хорошо говорят по-латыни. — Куан поклонился и исчез за поворотом коридора.

Леонардо и его товарищей ввели в покои. Леонардо немедленно высказал седовласому стражнику свои пожелания. Мамлюк действительно говорил по-латыни куда более бегло, чем сам Леонардо.

Потом Леонардо запёрся у себя; сидя на ложе, сжав голову руками и чувствуя на щеках едкие, как пот, слёзы, он пытался уйти в безжизненную пустоту механики и математических расчётов. Холодная мысль несла утешительное оцепенение, подобное неземной радости — радости освобождённого духа, радости мёртвых и проклятых.

Отмщения за Никколо не будет.

Только механика и бесконечная пустота.

Говорят, что в Каире двенадцать тысяч водоносов,

что перевозят воду на верблюдах, и тридцать тысяч

погонщиков ослов и мулов, и что на Ниле тридцать

шесть тысяч барок, принадлежащих султану и его

подданным, кои плавают вверх по течению до

Верхнего Египта, а вниз — до Александрии и Дамьетты,

груженные товарами, утварью и безделушками всякого

рода.

Подвластно нам каждое море Твоё на земле и на небесах,

в мире ощутимом и в невидимом мире, море жизни

нынешней и море грядущей жизни... Kaf-Ha-Ya-Ain-Sad.

Вот почему не стану я описывать мой метод

оставаться под водой столь долгое время,

сколько могу я пробыть без еды и питья; не

стану же я публиковать ни иным образом

разглашать сие описание из-за злой природы

людей, кои стали бы тогда убивать даже на

дне морском.

В середине ночи, когда друзья Леонардо и рабы (их дали ему столько, сколько было необходимо; дали и bottega, где он работал) давно спали, Куан нанёс ему визит. Он пришёл один. Леонардо научил кузнецов и стеклодувов, как сделать большие водяные лампы его изобретения, и bottega купалась в ярком ровном свете.

— Вижу, ты не даром тратишь отпущенное время, — заметил Куан.

Леонардо и вправду трудился ожесточённо, и вся bottega была завалена оборудованием. В центре комнаты он разложил длинные трубки, прикреплённые к плотику: на одном конце были отверстия для воздуха, на другом — винный мех, который прикреплялся ко рту ныряльщика. Длинный стол рядом с аппаратом усеивали наброски, пустая бутыль из-под вина, какой-то недоеденный и уже потемневший плод; там же лежала кожаная маска с выпуклыми стеклянными линзами.