Ганс Эйнсле - Я, Минос, царь Крита

Мои мысли были прерваны таинственным стариком. Он подозвал Донтаса и попросил найти ему провожатого, поскольку после захода солнца он решил навестить жриц.

— Ты поступаешь опрометчиво, — предостерёг старика Донтас. — Они отнимут у тебя деньги да ещё и заразят. Всего за десятую часть той суммы, которую ты оставишь там, чтобы удовлетворить свои желания, ты можешь получить у меня всё, что захочешь. Что толку давать тебе провожатого? А кто приведёт тебя обратно? А что, если на тебя нападут воры или грабители, пока ты будешь один искать дорогу в ночном мраке или в предрассветных сумерках?

Старик ничего не ответил, медленно жуя финик.

— У меня есть несколько девушек, готовых исполнить любые прихоти, — не унимался хозяин постоялого двора. — У тебя найдётся второе такое же красивое кольцо, которое ты подарил танцовщице? За него я дам тебе двух молодых девушек...

— И они станут моей собственностью? — спросил чернобородый.

Донтас поглядел на него с удивлением.

— Теперь мне ясно: ты хочешь купить девушек. Какие тебе нужны? Ещё невинные или уже преуспевшие в искусстве любви? — Он склонился к старику и прошептал: — Я мог бы помочь тебе.

Тот отказался.

— Мне нужен провожатый, который отвёл бы меня к жрицам, когда стемнеет.

Донтас повернулся к старику спиной и, ворча, ушёл.

— Странный незнакомец, — задумчиво произнёс он, — ест одни финики, вина не пьёт, а ещё хочет, чтобы кто-нибудь из моих рабов проводил его к дому жриц...

— Что же тут удивительного? — засмеялся какой-то моряк. — Девиц, которые окружают его дома, он знает как облупленных. А здесь критянки. Только глупец не пьёт вина на Кипре и не любит на Крите критских девушек!

— Но он смахивает на жреца: умён, имеет деньги и изъясняется культурно.

— Да и ты, Донтас, смахиваешь на жреца, а сам торгуешь вином и бабами, — засмеялся моряк. Он был в крепком подпитии. — Баран остаётся бараном, даже если накинуть на него львиную шкуру.

Я подошёл к чернобородому и после слов приветствия признался, что очень интересуюсь культом Исиды. Но старик, назвавшийся Авраамом, не сразу согласился захватить меня с собой к жрицам.

Узнав об этом, Донтас снова принялся подсовывать своих девиц, уверяя, что они доставят нам больше удовольствия за меньшую мзду, нежели жрицы Исиды. Мы стояли на своём...

В провожатые нам дали раба-нубийца, высокого ростом и чёрного как смоль. Улицы уже опустели, но в некоторых домах ещё горел свет, а из окон доносились музыка, пение и смех. Где-то ссорились, время от времени до меня доносились крики о помощи.

Улицы, по которым мы шли, были по большей части узкие, кривые и грязные. Чем дальше мы углублялись в окраинные кварталы, тем ниже становились дома. Потом пошли сплошь одноэтажные жилища, окружённые обширными садами.

Всю дорогу я продолжал размышлять, почему Авраам отправился к жрицам Исиды. Что он задумал? Если он ищет лишь встречи с красивой девушкой, то на постоялом дворе он действительно мог бы получить её дешевле.

За оградами виднелись смоковницы, акации и оливковые деревья. Наш провожатый остановился, огляделся кругом и обратился ко мне:

— Или мы уже пропустили дом, или оказались не на той улице.

Он попросил подождать его, направился назад, мимоходом шепнув мне следовать за ним. Пройдя несколько шагов, он сказал:

— Господин, ты кажешься честным человеком, твои глаза чисты. — И смолк. Я почувствовал, что он не решается говорить дальше. Я положил ему руку на плечо и успокоил:

— Не бойся, я — твой друг.

Нубиец благодарно кивнул.

— Будь осторожен, господин. Донтас, мой хозяин, двуличный человек. Он строит из себя врага жриц Исиды, а на самом деле он их друг.

— Разве он критянин? — удивился я.

Нубиец как-то беспомощно поглядел на меня:

— Не знаю, господин. У него нет причин ненавидеть тебя?

— А какое это имеет отношение к жрицам Исиды?

— Я не знаю, кто ты, господин. Возможно, ты очень порядочный и важный человек...

— Донтас совсем не знает меня, — оборвал я его.

— Это мне неведомо. Но если ты знаменит, какой-нибудь посетитель постоялого двора мог узнать тебя и сразу же сообщить моему хозяину.

— А для чего Донтасу причинять мне вред? — терялся я в догадках.

— На то есть причина, господин. — Вглядевшись в меня, он спросил: — Ты — жрец?

— Нет, — ответил я с улыбкой.

— Будь ты критским жрецом, Донтас мог бы замышлять против тебя недоброе, потому что уверен, будто бы именно жрецы помогли микеннам, когда те прибыли захватить власть. Здесь немало найдётся людей, которые недолюбливают микенцев. Возможно, Донтас из их числа. — Нубиец огляделся. — А вот и дом, который вам нужен. Подожди, я позову чужеземца...

Я вошёл вместе с иудеем в сад. Раб остался на улице и предложил подождать нас. В глубине сада мы увидели дом, выглядывавший из-за кипарисов.

Ночь была безлунная, однако звёзды светились так ярко, что мы ясно различали деревья и дорожку. Подняв голову вверх, я нашёл созвездие Большой Медведицы, прямо над нами сиял Орион, а над ближайшим кипарисом — Сириус.

Не успели мы сделать несколько шагов, как нас внезапно окутал густой туман. Прямо в лицо мне угодила летучая мышь, и я от неожиданности испуганно схватился за плечо старика, который шёл так уверенно, словно знал дорогу.

Наконец мы очутились перед дверью. Иудей толкнул её, и мы двинулись по коридору, пока дорогу нам не преградила завеса.

— Кто вы? — спросил чей-то голос.

— Я — Авраам, иудей, а мой спутник — знаменитый торговец.

— Входите, — ответили нам, однако когда мы отодвинули в сторону завесу, то никого не обнаружили, а только слышали звуки музыки, доносившиеся через открытую дверь.

— Вы пришли с чистым сердцем? — спросил нас тот же голос.

Как я ни озирался по сторонам, всё равно никого не заметил.

Иудей отвечал почтительно:

— Я не сделал ничего дурного ни мужчине, ни женщине, ни ребёнку. Мои руки не запачканы кровью. Я не ем нечистой пищи и ни разу не взял чужого.

Я, сменив иудея, сказал:

— Я — Атанос, торговец из Кносса.

— Ты тоже чист?

Я кивнул:

— Своих рабов я не бью. Мои женщины любят меня за то, что я добр к ним. Я твёрдо намерен дать счастье людям, за которых отвечаю.

Иудей вопросительно взглянул на меня. Дверь отворилась, и мы вступили под своды просторной комнаты, освещённой лампой.

— Можете говорить со мной, — сказал египетский жрец в белом облачении.

— Твои жрицы просили меня прийти к ним, — ответил Авраам.

— И ты удивлён, увидев здесь жреца?

Иудей только покачал головой.

— Я пришёл к вам именем всемогущего и вечного бога. Есть лишь один бог, — торжественно произнёс он. — Только разные народы дают ему разные имена.

Египтянин поклонился ему.