Сесилия Холланд - Иерусалим

Ги огляделся. Разговор за столом притих; все почуяли вызов, все жаждали поединка. Керак и де Ридфор смотрели друг на друга, и на лице маршала появилась усмешка, скользкая точно масло.

— Собственно говоря, милорд, — сказал он, — я готов хоть сейчас поставить на моего Раннульфа против твоего Жиля.

У слушателей вырвался восторженный вопль. На дальнем конце стола Раннульф, упорно глядевший в пол, наконец поднял голову.

— Мы не должны драться ради развлечения, — сказал он. Голос у него был нетвёрдый; Сибилла поняла, что он пьян.

Де Ридфор едва глянул на него:

— Я приказываю тебе.

— Да он выкручивается, маршал, разве не видишь? — проревел Керак. — Он знает, что ему не выстоять. — Волк обернулся, глянул на стоявшего за креслом Жиля.

— Он выстоит, — сказал де Ридфор. — Принесите ему шест.

Жиль сказал:

— Тогда устроим испытание.

Он шагнул к столу, там, где сидел его отец, вспрыгнул на стол и, пройдя между блюд и кубков, соскочил на пол с другой стороны. Слуги шарахались от него. Он выхватил меч и, шатаясь, пошёл по залу, размахивая мечом направо и налево, а сидевшие за столами вопили и хлопали в такт его движениям. Сибилла вновь глянула на Раннульфа.

Он сидел неподвижно, с мрачным лицом, неотрывно следя за Жилем; потом повернулся и одарил де Ридфора таким взглядом, что Сибилла беззвучно прошептала: «Господи!» Ги обнял её. В зал вошёл слуга с шестом, шести футов длиной и толщиной с её запястье; Раннульф встал, обогнул стол и вышел на середину зала.

Жиль отступил от него на несколько шагов, выставив меч в правой руке и отведя вбок левую. Зрители притихли так, что Сибилла слышала потрескивание огня в большом очаге. Раннульф взял у слуги шест, перехватил его посередине одной рукой и пару раз стукнул по выстланному соломой полу. Взгляд его не отрывался от Жиля.

— Ставлю сто микелей на меч, — сказал Жослен. — Тамплиер едва стоит на ногах.

— Раннульф, конечно, староват, — негромко заметил де Ридфор, — но я видел, как он дерётся палкой: в этом ему нет равных.

Сибилла остро глянула на него. Она знала, что маршал ненавидит Раннульфа.

— Ставлю на шест, милорд граф, — сказал Ги.

Керак хлопнул ладонью по столу:

— Может, дама объявит начало поединка?

— Нет, — резко, не задумываясь бросила Сибилла, и мужчины вокруг рассмеялись.

— До чего ты обидчива, дорогая, — сказал Ги. — Хочешь уйти?

Сибилла взглянула на двоих мужчин посреди зала — они кружили друг напротив друга, шаг за шагом. Волосы у неё встали дыбом.

— Нет, — сказала она.

Керак вновь грохнул кулаком по столу:

— Ну и отлично. Начали!

Жиль тотчас бросился в атаку, размахивая мечом; лезвие рассекло воздух. Раннульф увернулся от удара. Теперь он держал шест обеими руками, наискось прикрывая тело. Жиль вновь бросился на него, и снова Раннульф увернулся, скользнув влево, и меч бесполезно рассёк воздух между ними. Жиль перестал ухмыляться:

— Он не хочет драться!

— Чёрт бы тебя подрал! — прорычал Керак. — Покончи с ним!

Жиль метнулся в атаку, выставив перед собой меч. Раннульф отступил, уворачиваясь от клинка, сунул шест между колен Жиля и рывком сбил его с ног. Зрители захохотали. Жиль приземлился на зад и тут же вскочил с побагровевшим лицом.

Сибилла откинулась в кресле, прикрывая ладонью усмешку. Зрелище униженного Жиля доставляло ей наслаждение. Неподалёку от неё бешено взревел Керак:

— Прикончи его! Прирежь ублюдка!

Перехватив меч обеими руками, Жиль нанёс серию стремительных ударов, целясь в голову Раннульфа; вновь и вновь взлетал шест, отражая клинок. Он парировал удары так ловко, что меч не мог ни разрубить, ни переломить шеста. Затем Жиль зазевался, и шест с силой ткнул его в живот, отчего беловолосый рыцарь сложился пополам. Пока он корчился, беспомощно хватая ртом воздух, Раннульф обошёл его и шестом плашмя ударил его по заду.

Сибилла выпрямилась в кресле и захлопала. За столами хохотали. Сдавленно зарычав от боли, Жиль неверным движением поднялся на ноги. Как разъярённый бык, он бросился на обидчика — тут же получил шестом в грудь. Рука его упала. Шатаясь, он отступил к краю стола и привалился к нему.

Раннульф опустил шест. Он направился к своему месту, и под всеобщий восторженный рёв и хлопки Ги повернулся к Жослену и, сияя от удовольствия, напомнил:

— Моя сотня микелей.

Жослен с добродушным видом повернулся к нему, хотел что-то сказать, но тут Жиль взмахнул мечом и вновь бросился на Раннульфа, повернувшегося к нему спиной.

Сибилла яростно вскрикнула, привскочив из кресла. Зрители завопили. Предупреждённый этими криками, Раннульф дёрнулся, и лезвие меча прошло в дюйме от его локтя и с силой вонзилось в стол. Раннульф рывком развернулся. Шест взлетел в его руках; одним ударом он выбил меч из руки Жиля и набросился на него, молотя по голове и рёбрам. Шест так и мелькал в воздухе. Под градом ударов Жиль рухнул на пол и скорчился, обеими руками прикрывая голову.

Керак, вскочив с места, пронзительно вопил, приказывая сыну встать и драться. Другие зрители попросту кричали, срывая горло. Ладонь Сибиллы заныла; принцесса опустила взгляд и с изумлением увидела, что её пальцы сжались в кулак, словно это она дралась там, на середине зала. Пронзительная боль вдруг расколола голову; сердце бешено колотилось.

— Вот это работа! — воскликнул Ги.

— Он — тамплиер, — с нескрываемым довольством заметил де Ридфор.

Раннульф вернулся к своему месту за столом. Люди, мимо которых он проходил, что-то кричали, тянулись похлопать его по плечу, пожать руку; он не обращал на них никакого внимания. Дойдя до места, он сел и привычно опустил глаза. Жиль на четвереньках уполз прочь и незаметно вернулся за кресло своего отца.

Ги обернулся, сделал знак пажу:

— Подай тамплиеру лучшего вина, что у нас есть, и передай ему моё восхищение.

Керак развернулся, с ненавистью глянул на сына:

— Трухлявый пень! Ты не в силах даже побить старика с палкой!

Сибилла медленно разжала кулак. Она неотрывно смотрела на середину зала: там, на соломе, забытый всеми, валялся меч.

Стало быть, и в ней была эта жажда крови. Она почувствовала это, следя за поединком, за грубой красотой и мощью боя. Внезапно она с убийственной ясностью осознала, как трудно будет добиться мира. Грудь её стеснилась; она вспомнила, как, пылая праведным гневом, кричала на Раннульфа, как будто лучше его понимала, что к чему.

А что она вообще понимает?.. Сибилла повернулась к Ги:

— Я хочу подняться к Жоли.

Рука мужа крепче обвила её плечи.

— Я провожу тебя.

Он обернулся и махнул пажу. Как быстро он выучился истинно королевским манерам; каждый его жест теперь был жестом короля. Сибилла подумала, что Ги куда больше нравился ей таким, каким она встретила его впервые, — в потёртом камзоле, без жемчужины в ухе. Она многое узнала сегодня, слишком многое. Когда она встала, все мужчины в зале поднялись, и Сибилла, пройдя среди них, направилась в спасительные стены своей комнаты, где ждала её дочь.