Роберт Картер - Меч войны

Он распрямил плечи, пытаясь снять усталость и скованность в теле, думая, когда же они получат приказ разбивать стоянку. Несмотря на быстрый шаг, люди не чувствовали себя бодро. В колонне ощущалась тревога и всеобщее невыносимое напряжение, проявлявшееся в тихих голосах и настороженных взглядах. Никто не хотел сдаваться усталости. Час назад разведчики натолкнулись на Разу Сахиба. Они подтвердили оглушительное известие о том, что к нему присоединились ещё четыреста французов и две тысячи сипаев. Согласно последнему докладу, армия Разы Сахиба стала лагерем близ селения Коверипак. Они продолжали двигаться по этой дороге, поскольку Клайв окончательно уверился, что враг идёт на Аркот.

Хэйден наблюдал, как пастельные тона западного неба становятся всё более глубокими. Казалось, что небо отбирает краски у земли, оставляя её тяжёлой и серой. В полусвете окрашенного кровью заката они входили в место, напоенное сладкими ароматами. Воздух был насыщен запахами, исходящими из рощи манговых деревьев, расположенной в двухстах метрах справа от дороги.

К Клайву подошёл с докладом джемадар Гопал Рао. Белки его глаз были сверкающе красными, а великолепные усы излучали аромат пачули.

— Сэр, мои разведчики докладывают, что часть конницы Разы Сахиба начала двигаться по направлению к Конджи...

Слова джемадара прервал оглушительный рёв. Орудийный огонь обрушился на голову колонны; ряд орудий одновременно озарили рощу смертельным огнём, расшвыривая людей в разные стороны.

— В укрытие! — раздался голос Клайва сквозь град мушкетных выстрелов. Он выхватил саблю и прокричал своему прапорщику: — Они — в проклятом саду! Шесть! Аарру! Семь! Аезху! Считайте секунды! Восемь! Адду девять! Онпатху!

Колонна скрылась в заросшем русле, и в голове каждого мерно звучали эти числа, как учил Клайв во время тренировок, отмеряя минимальное время, необходимое для подготовки орудий к новому залпу.

— Ложись!

Хэйден бросился на живот, потеряв свою шляпу. На этот раз он насчитал девять больших орудий в залпе пушечной очереди, вспыхивающей огнями. Он отполз немного и замер, глянув на открытую равнину слева от дороги.

— Иисус всемилостивейший — посмотри туда!

Клайв взглянул туда, куда он показал. Лицо его посуровело. Слева мчались тёмные фигуры — сотни всадников, налетающих на их укрытие.

— Лейтенант Коллинз, возьмите одно орудие, пять канониров и пятьдесят бойцов и защищайте обоз! Быстрее!

— Есть, сэр!

— Прапорщик, вместе с Гопалом Рао, возьмите людей и расположитесь шеренгой, защищая нас слева. Постройтесь ровно, как копьё. И поставьте по орудию с каждого фланга для прикрытия. — Он повернулся к Хэйдену. — Если бы мы пришли на десять минут раньше, их кавалерия обрушилась бы на нас. А в этих сумерках они не смогут нас атаковать.

«Значит, нам ещё везёт», — подумал он, обнажая саблю. Рядом тяжело заскрипели башмаки. Два бойца тащили умирающего капрала назад вдоль дороги. Когда они прошли в метре от него, он увидел струю крови, заливающую за ними землю. Два обрывка окровавленной плоти свисали там, где должны были находиться ноги капрала.

Клайв подозвал португальского сержанта.

— Проберись незаметно вон туда. Видишь, куда я показываю? Посмотри, можно ли нам войти в рощу. Затем возвращайся ко мне. Действуй!

Сержант захватил с собой шестерых солдат и скрылся в саду.

Хэйден поражался самообладанию Клайва. «Впечатляющее зрелище, — думал он. — Как он заставляет людей моментально поверить, что если они будут делать то, что он повелевает, всё будет в порядке?» Он оглянулся и опешил. Колонна французских пехотинцев продвигалась вдоль русла, всего по два в ряд, но общим числом в пятьдесят человек, с примкнутыми штыками. Он поднялся на ноги, осознав, что ещё полдюжины поднялись вместе с ним. Он оказался впереди всех, не зная на какой-то момент, что делать. Места в русле было мало, едва хватало для двух человек, ущелье глубиной с могилу, дьявольская ловушка, в которую предстояло вступить.

— Ведите их, мистер Флинт! — приказал Клайв.

Хэйден собрал всю свою волю в кулак и пошёл вдоль траншеи, демонстрируя уверенность всем своим видом.

— Никакой пощады! — закричал он и ощутил жажду крови в тех, кто следовал за ним. Они обладали значительно большим мужеством, однако он должен был вести их. Это было парадоксально.

Из сада вновь вырвались языки огня, но теперь французские орудия были нацелены на заднюю часть колонны. Его люди непроизвольно содрогнулись, и он остановился. Но Хэйден знал, что должен двинуться первым. На какой-то момент он оказался ослеплённым, но затем увидел белую отделку мундира, серебряные пуговицы и тёмное лицо врага — офицера, вооружённого тонкой шпагой. Вечерний свет тускло отражался от его полукруглого латного воротника. Они сошлись друг с другом в смертельной схватке, каждый — за свою жизнь.

Хэйден яростно размахивал саблей, но проворная шпага каждый раз отклоняла его удары. Он слышал сосредоточенные возгласы француза, парирующего все его выпады, оканчивающиеся каждый раз ударом сабли о сталь.

«Бог мой, он так мастерски сражается», — подумал Хэйден, поражённый, как француз умело использует против него его же силу ударов. Затем, когда он замешкался, шпага взметнулась вверх, и её остриё распороло ему щёку. Они отступили друг от друга на шаг и вновь изготовились к нападению. Хэйден моментально выхватил пистолет левой рукой и взвёл курок, упёршись собачкой взвода в рукоятку кортика.

На дороге над ними завязалась кровавая бойня, в которой сотня человек с обеих сторон дрались врукопашную, рубя и коля друг друга. Бойцы выбирались на дорогу из траншеи и вступали в схватку с шеренгой французских сипаев. В ближнем бою в ход шли штыки и приклады мушкетов. С флангов доносилась неровная стрельба, затем выстрелы загрохотали ближе, скосив дюжину солдат, раздались крики боли, и рядом появилась группа французов, прорвавшихся сквозь оборону слева.

Хэйден начал осознавать серьёзность раны на щеке, ощущая струю крови, вытекающей из неё. Он чувствовал привкус порохового дыма в воздухе и огромный гнев, поднимающийся в нём.

— Я прикончу тебя, ублюдок! — заорал он. Его рука сильно тряслась, когда он нажал на пистолетный курок. Искра сверкнула от кремня, и запальный порох зашипел, но оружие было заряжено много часов назад, и влага в воздухе подмочила порох.

У него не было времени выхватить и взвести второй пистолет. Французский офицер сделал длинный, низкий выпад, и в этот ужасный момент Флинт уже знал, что не сможет избежать удара. Он сжался, когда остриё вонзилось ему в живот.

Животный страх сковал его. Он чувствовал проникновение тонкой стали, видел, как изогнулась шпага и затем, не выдержав, переломилась в середине изгиба, а офицер, потеряв опору, рухнул вперёд.