Борис Тумасов - Не введи во искушение

Дрезина миновала будку обходчика, проехала ещё версту и остановилась. Савостин закурил, попыхивая махоркой, сказал:

— Теперь ещё раз слушай. Ты, Иван, пойдёшь вдоль эшелона в одну сторону, я в другую. Но не сейчас, а как стемнеет.

Смеркалось быстро. Матвей отбросил очередную самокрутку и сплюнул.

— Ну, Иван, пора...

Ночь была глухая, морозная, над станцией нависли низкие тучи. Небо грозило первым снежком. Шандыба не спеша брёл вдоль эшелона. Двери вагонов были полураспахнуты, и в тусклом свете фонарей Иван видел дремлющих дневальных.

Кони фыркали, перебирали копытами. Шандыба вспомнил Воронка. Отвели ли его на Дон, к отцу?

В вагонах стоял густой запах мочевины, он перемешивался с запахом сена, седельной кожи и сбруи. Всё до боли знакомое.

У одного из вагонов Иван остановился, прислушался. Хотел понять, о чём казаки переговариваются. Однако ничего не разобрал.

Один из проходивших мимо казаков взглянул на Шандыбу.

— Ну-ка, посвети, браток, — раздался хриплый голос.

Ивана осветили фонарём. Рванулся Шандыба, но крепкие руки удержали.

— Да ты, кажется, ещё и сопротивляешься? Ну-ка, давай в вагон, там разберёмся.

Шандыбу втащили в вагон, усадили на тюк стена. Державший Ивана казак велел дневальному:

— Зови дежурного по эшелону.

Вскоре явился хорунжий. Иван узнал... Любимова. Тот от удивления открыл рот:

— Шандыба? Какими судьбами? Ты ведь был в госпитале? Казачки, да это же Шандыба, взводный. Земляк наш.

Окружившие Ивана казаки зашумели. Кто-то сунул ему самокрутку, хорунжий велел принести из походной кухни каши. Иван ел не торопясь, рассказывал. Начал с того дня, как очутился в госпитале. Про знакомство с Матвеем Савостиным Шандыба умолчал.

Разговор закончил Любимов:

— Ты, Шандыба, теперь среди своих. Спи, а утром порешим, как с тобой поступить. Думаю, тебе сподручней оставаться в 9-м полку. С ним и службу продолжишь, и на Дон, домой, возвернёшься.

Утром казаки сказали Шандыбе, что на станцию Остров приехал сам Керенский и будет выступать перед казачьими комитетами. Иван поначалу даже не поверил. Донцы позвали его с собой: как-никак бывший взводный, три Георгия имеет.

День выдался морозный, ветреный. Комитетчикам пришлось пробираться в здание через толпу казаков и солдат артиллерийского дивизиона.

Прошагал генерал Краснов в тёмно-синей бекеше и папахе, из-под которой виднелись седеющие виски.

Иван, увидев Краснова, сразу вспомнил, как мальцом вёз полковника из Вёшенской в Миллерово, как потом служил под его началом...

Зал заполнили в основном казаки-донцы, особняком держались уссурийцы во главе с урядником-амурцем. Все ждали Керенского, переговаривались:

— В кои лета сподобился повидать самого главкомверха.

— Аж не верится.

— А ты, Емеля, и верь всякой брехне.

— Брехал бы твой кобель и ты с ним.

— Но-но, погодь, я тебе язык укорочу.

— Да тише вы, вона Керенский появился.

Шандыба вытянул шею. Ну, каков он, Керенский? И был страшно удивлён. Этот лопоухий, неказистый мужичок и есть главкомверх? А тот, нервно потирая руки, начал говорить. Казаки-донцы притихли, слушали, опасаясь что-либо пропустить. Керенский говорил усталым голосом о том, что революционные завоевания в опасности: революция свершилась без крови, но вот безумцы-большевики хотят залить Россию кровью...

— Брешешь! — раздался выкрик из задних рядов.

Керенский поморщился, но продолжал:

— ...если мы откроем немцам фронт, это будет предательство наших союзников...

Среди уссурийцев послышались голоса:

— Станичники, не слушайте его, он опять нас в окопы гонит.

Донцы зашумели.

— Заткните глотку амурцу, — кричали одни.

— Нет, пусть он скажет, — требовали другие.

Неожиданно Керенский замолчал и как-то боком вышел из зала. На его месте — Шандыба даже ахнул — вдруг появился Матвей Савостин. Он взмахнул бескозыркой, будто саблей рубанул:

— Братья-казаки! Керенский зовёт вас воевать Питер, но вы не верьте ему. Мы, большевики, призываем: возвращайтесь в свои станицы, где вас давно ждут. Не верьте генералам, правда за сторонниками Ленина...

— Правильно говорит, — снова послышался голос амурца. — Вон у вас генерал Краснов! Хотите, чтобы он снова сел на казачью шею?

— Да вы, желтолампасники, большевикам продались, — кричали донцы.

Шандыба понял, что скоро пойдут разборки донцов с уссурийцами.

Он выбрался из помещения, поискал глазами Матвея и, не найдя, отправился к себе в вагон.

Керенский был недоволен своим выступлением. У него сильно болела голова: видно, сказались хроническое недосыпание и общая усталость. Он ожидал, что казаки встретят его восторженно и поддержат его призыв двинуться на большевистский Петроград. Но этого не произошло. Керенский сидел, опустив голову на руки.

Вошёл генерал Краснов, негромко кашлянул. Главкомверх поднял голову.

— Генерал, вы связались со станцией?

— Да. Вам подадут вагон. А для сопровождения вашего автомобиля выделен взвод 9-го Донского полка.

— Хорошо. Вам я поручаю начать поход на Петроград.

— Ваше превосходительство, — Краснов нахмурился, — я ожидаю прибытия обещанных генералом Барановским войск, но их пока нет.

— В этой ситуации, генерал, я надеюсь только на казаков.

— Но вы, ваше превосходительство, сами заметили: часть казаков распропагандирована большевиками.

— Зараза большевизма даёт свои ядовитые всходы. Генерал, надо с корнем их вырвать. Казаки — наша опора...

Автомобиль с Керенским и Красновым отъехал от штаба корпуса в сопровождении взвода конных казаков и вскоре остановился у станции, где уже выстроился почётный караул. Керенский прошёл вдоль строя. На приветствие сотня дружно рявкнула:

— Здра... жела... господин Верховный главнокомандующий!

Керенский полуобернулся к Краснову:

— И вы, генерал, ещё сомневались? Нет, там на собрании были не казаки. Там был сброд, паршивые овцы, которые портят всё стадо. Настоящие казаки — вот они.

Он поднялся в вагон. Следом вошёл и Пётр Николаевич. По путям сновал, посвистывая, маневровый паровоз, бродили солдаты.

Прибежал, запыхавшись, начальник станции, сказал испуганно:

— Машинисты не желают исполнять приказ. Опасаются расправы большевиков.

Краснов вызвал командира Енисейской сотни есаула Коршунова.

— Вы, есаул, кажется, служили когда-то машинистом?

— Помощником машиниста, ваше превосходительство.

— Настроение солдат вам известно, думаю, о том, Что в этом вагоне поедет Керенский, знают и псковичи. Приказываю вести поезд, нигде не останавливать» Псков-Пассажирский и Псков-Товарный проскочите полным ходом...

Наконец состав тронулся. Поезд набрал скорость, первую остановку сделал на станции Чарской. В вагон поднялся начальник военных сообщений генерал Кондратьев. Краснов стоял в проходе. Кондратьев сказал: