Борис Тумасов - Не введи во искушение

Хорошо было видно толпящихся у ворот Царскосельского парка митингующих стрелков.

Краснов с членами комитета направился к ним. Шум улёгся. Перед толпой Пётр Николаевич остановил коня, поднялся в стременах.

— Солдаты, мы идём на Петроград, чтобы восстановить законное правительство...

Толпа молчала.

— Солдаты, добром просим, — подали голоса комитетчики. — К чему кровь проливать...

Из толпы раздалось:

— Братцы, а и то, пусть идут!

— Нет, не пропустим!

Солдаты разделились: одни кричали: «Пусть идут!», другие: «Не пропустим!»

Подъехал адъютант:

— Ваше превосходительство, там Савинков, он направился к солдатам.

Краснов повернулся к адъютанту:

— Велите казакам приготовиться. Если не пропустят, начнём бой.

Из-за поворота показался автомобиль Керенского, остановился перед толпой. Опираясь на переднюю дверцу, Керенский вылез.

— Стрелки, солдаты, вы опора России, на вас надежда Временного правительства... Не служите контрреволюции. Сдайте оружие...

В это время казаки силой начали разоружать солдат, те направлялись в казармы.

Автомобиль с Керенским укатил, отряд Краснова вступил в Царское Село. Часть разоружённых солдат направилась к железной дороге.

Заняв Царское Село, красновцы установили посты на станции, радиоузле и телефоне.

В Царском к Краснову явился эсер Савинков с предложением арестовать Керенского и самому стать во главе правительства. Но Пётр Николаевич отклонил это предложение. Савинков, заручившись поддержкой офицеров-корниловцев, настаивал...

В это время приехали комиссары Станкевич и Войтинский. Они принялись совещаться с Савинковым, Краснов тем временем занялся переформированием войск.

Сложные отношения сложились у него с пулемётной командой 14-го Донского казачьего полка, заражённой идеями большевизма. Казаки говорили, что они заодно с Лениным, поскольку Ленин против войны и за мир.

Напрасно Краснов убеждал, что Дон — казачья родина и они призваны служить Дону. Переговоры оказались бесплодными, пришлось прибегнуть к силе. Конфликт на время удалось пригасить.

Оценив свои силы, генерал принял решение продолжать наступление. К этому его побуждало давление со стороны Керенского и комиссаров Станкевича и Войтинского. По их сведениям, в Петрограде вовсю шла борьба с большевиками. Они утверждали, что казаков ждут, хотя сам Краснов имел другую информацию.

Между тем многие казаки заявляли, что они отказываются идти на Петроград без пехоты. Раз стрелки не хотят выступать, значит, они за большевиков. Но если 1-й, 4-й и 14-й Донские полки выйдут из Петрограда и двинутся навстречу красновцам и за ними последуют преображенцы и волынцы, тогда иное дело.

Краснов убеждал казаков, что прежде чем наступать на город, он выяснит силы противника и настроение петроградцев. Если обстановка будет складываться в пользу наступавших — одно решение, если против — другое...

Утром 30 октября Краснов получил из Петрограда записку, в которой председатель совета Союза казачьих войск Михеев и секретарь Соколов сообщили, что положение в городе критическое. Юнкеров и офицеров убивают. Пехота колеблется, выжидает, когда Краснов начнёт наступление. Промедление грозит крахом всего.

Краснов прочитал записку казакам, и они дали согласие наступать...

Эшелон, в котором ехал Шандыба, дном прибыл в Царское Село. Иван лежал на тюках сена, укрывшись видавшей виды шинелью: сильно болела голова. Было зябко, хотелось чего-нибудь горячего. Дневальный принёс краюху хлеба и котелок с кипятком.

Шандыба, густо посолив горбушку, медленно жевал, запивая водой. Издалека слышалась стрельба.

— Кто одолевает?

Казак-дневальный пожал плечами:

— А кто ж его знает...

Так прошёл день. Ночью паровоз засвистал и медленно потащил состав из Царского в сторону Пулкова. Пройдёт эшелон метров триста, станет. Постоит, лязгнет сцеплениями, немного продвинется и снова станет.

Шандыба дремал, но стоило поезду дёрнуться, как Иван пробуждался от боли. Стонал, сцепив зубы.

— Терпи, казак, — приговаривал дневальный.

Он сбегал в прицепной пассажирский вагон, привёл фельдшера. Тот протёр рану, смазал, сделал перевязку:

— Живуч ты, казак. Другой бы уже Богу душу отдал, а ты тянешь. Да Господу-то видней кого прибирать. По хорошему, тебе бы опять в госпиталь, да вишь, не пускают нас питерцы...

Фельдшер ушёл в свой вагон. Боль в голове чуть унялась. Иван прикрыл глаза, стараясь уснуть. Задумался: с кем он — с казаками, или с Матвеем и его друзьями. Попробуй разберись...

Забылся Шандыба в дрёме, а перед глазами опять родная степь. Дон воды катит медленно, тихо. До сердечной боли потянуло Ивана домой, в свой курень...

Шёл дождь со снегом, когда Краснов, оставив пехоту в Царском, выступил на Пулково с 9-м и 13-м Донскими казачьими полками и частью енисейцев. Генерал чувствовал: под Пулковом быть бою. Подозвав сопровождавших его членов Временного правительства Савинкова, Гоца и Дана, сказал им:

— Господа, не лучше было бы вам остаться в Селе?

Те промолчали. Генерал понял: хочется вступить в Петроград под охраной казачьих сабель.

От влажных конских крупов поднимался лёгкий пар. Краснов приподнялся в седле, навёл бинокль. Стали видны линия обороны, окопы, брустверы.

Затем Краснов увидел густые цепи наступающего противника. Определил: в центре рабочие-красногвардейцы, а по флангам матросы. Матросов было много, больше, чем солдат. Из дальнобойной пушки со стороны Пулкова раздался выстрел. Снаряд разорвался где-то сзади.

— Орудия снять с передков, развернуть на прямую наводку!

Командиры батарей приказ генерала выполнили. От Пулкова выползли три броневика, но по ним ударили пушки. Снаряды взрыхлили землю вокруг бронемашин. Одна загорелась, две другие задом начали отползать.

Цепи противника приближались. Краснов подозвал ординарца:

— Командиров сотен ко мне.

Те явились незамедлительно.

— Второй сотне 13-го полка на Красное Село. Четвёртой сотне 9-го полка на деревню Сузи. Первый взвод 9-го полка на Большие Кузьмины, второму взводу на Славянку и Колпино в обход Пулково...

Командиры разбежались.

Краснов снова припал к окулярам бинокля, следя за происходящим. Вот опять ударили казачьи батареи. Шрапнель разорвалась среди красногвардейцев. Те дрогнули, после второго залпа побежали. Однако матросы короткими перебежками настойчиво шли вперёд. Спешились и казаки, рассыпались цепью.

Оглянувшись, Краснов не увидел ни Дана, ни Гоца. Когда и куда те исчезли, генерал не заметил. Савинков остался.

Ударили казачьи пулемёты, и матросы залегли. Краснов с горечью подумал, что прорваться к Петрограду через Пулково сил вряд ли хватит, одна надежда, что бой привлечёт внимание Петроградского гарнизона и казачьих частей, дислоцирующихся в городе. Может, поднимут восстание против большевиков?..