Борис Тумасов - Не введи во искушение

— Член следственной комиссии Тарасов, генерал Краснов, его адъютант, его начальник штаба...

В ответ:

— Проходите, товарищи!

Дальше снова спрашивали:

— Вы куда?

— К товарищу Антонову...

Так с рук на руки и передавали Тарасова, Краснова, Чеботарёва и Попова. Наконец их провели в комнату, у дверей которой стояли два часовых матроса.

Комната была полна народа. Краснов узнал капитана Свистунова, коменданта Гатчинского дворца, и одного из адъютантов Керенского.

— Но ведь это что, арест? — спросил Краснов.

— Это временно, — быстро ответил Тарасов. Нужно выяснить, кто может вас принять. Я скоро вернусь...

В два часа принесли обед. Суп с мясом и лапшой, большие куски чёрного хлеба, чай в кружках. Попов ухмыльнулся:

— Неплохо кормятся большевики...

Краснов поел и, положив под голову шинель, прилёг на мраморном полу, обдумывая своё положение. Было очевидно, что Тарасов обманул: заманил в западню.

Ближе к вечеру пришёл Тарасов и с ним матрос.

— Вот, — сказал Тарасов, — товарищ с вас допрос снимет.

— Позвольте, — заметил Краснов, — вы обещали мне, что через час отпустите, а держите меня в этой свинской обстановке целый день. Где же ваше слово?

— Простите, генерал, — ускользая в дверь, проговорил Тарасов. — Но хорошее помещение, где есть кровать, занято великим князем Павлом Александровичем; если его сегодня отпустят, мы переведём вас в его комнату. Там будет получше...

У матроса был усталый вид. Он дал бумагу, чернила и перо и попросил написать, по чьему приказу выступали казаки и как бежал Керенский.

Вдвоём с Поповым Краснов быстро составил безличный отчёт и подал матросу.

— Теперь мы свободны? — спросил Попов.

Матрос посмотрел на него, ничего не ответил и ушёл.

Сгущались сумерки, над Невою загорались огни на набережной и на мосту Петра Великого. Скоро тёмная ночь опустилась за окном. В комнате тускло горела одна электрическая лампочка. Иногда кого-то вызывали. Вызвали Свистунова, пронёсся слух, что он получает какое-то крупное назначение у большевиков, потом адъютанта Керенского, троих отпустили. Всего оставалось человек восемь.

Неожиданно в комнату шумно, в сопровождении Дыбенко, ввалились казаки-комитетчики 1-й Донской дивизии. Их возглавлял поручик Ажогин.

— Ваше превосходительство, — закричал он, — слава богу! Вы живы! Сейчас мы всё устроим. Эти канальи хотели разоружить казаков и взять пушки вопреки договору. Мы им покажем! Вы говорите, это зависит от Крыленко, — обратился Ажогин к Дыбенко, — ведите ко мне этого Крыленко. Я с ним поговорю как следует.

Он негодовал, и его волнением заражались другие члены комитета: сотник Карташев, не подавший руки Керенскому, фельдшер Ярцев... Все были при шашках, в шинелях, возбуждённые быстрой ходьбой и морозным воздухом.

Внешне Дыбенко был на их стороне. Казалось, он не прочь пристать к этой казачьей вольнице.

Вскоре Краснова вызвали в другую комнату. Он пошёл вместе с Поповым и Чеботарёвым. У дверей стояли два мальчика лет по пятнадцати, одетые в матросскую форму, с винтовками.

— Видно, у большевиков солдат не стало, что они детей в матросы записывают, — сказал Попов.

— Мы не дети, — ответил матрос и неуверенно улыбнулся.

В комнате сидел невзрачный человек в помятом кителе с погонами прапорщика, тёмным прокуренным лицом.

— Прапорщик Крыленко, — представился он. — Ваше превосходительство, у нас несогласие с вашим комитетом. Мы договорились отпустить казаков на Дон с оружием, но пушки должны забрать. Они нужны на фронте, и я прощу вас приказать артиллеристам сдать пушки.

— Это невозможно, — сказал Краснов. — Артиллеристы никогда своих пушек не отдадут.

— Но посудите сами, здесь комитет 5-й армии, и он требует эти пушки, — сказал Крыленко. — Каково наше положение? Мы должны исполнить требование комитета. Товарищи, пожалуйста, сюда.

В комнату вошли солдаты и с ними комитет 1-й Донской дивизии.

Начался долгий спор. В конце концов решили, что пушки останутся за казаками.

— Скажите, ваше превосходительство, — обратился к Краснову Крыленко, — вы не имеете сведений о генерале Каледине? Говорят, он под Москвой?

«Вот оно что! — подумал Краснов. — Вы ещё не сильны, а мы пока не побеждены. Значит, поборемся».

— Не знаю, — ответил он. — Каледин мой старый друг. Но я не думаю, чтобы у него были причины находиться здесь. Имейте в виду, прапорщик, меня обещали отпустить через час, а держат целые сутки.

— Отпустить мы вас не можем... но и держать вас здесь негде. Вы не могли бы где-то поселиться, пока прояснится суть дела?

— У меня есть здесь квартира на Офицерской улице.

— Очень хорошо. Мы отправим вас на квартиру, но раньше я поговорю с вашим начальником штаба.

Крыленко ушёл с Поповым, а Краснов отправил Чеботарёва с автомобилем в Гатчину сказать жене, чтобы она собиралась переезжать в Петроград. Вскоре вернулся Попов. Он широко улыбался.

— Вы знаете, зачем меня позвали?

— Нет, конечно.

— Меня спрашивали, как отнеслись бы вы к тому, если правительство, то есть большевики, предложили бы вам какой-либо высокий пост?

— И что вы ответили?

— Я сказал: «Предлагайте, генерал вам в морду даст...» — Вы знаете, ваше превосходительство, — продолжил Попов уже серьёзно, — мне кажется, что дело ещё не совсем проиграно. По всему тому, что мне говорили, они вас боятся. Они не уверены в победе. Эх! Если бы наши казаки вели себя иначе...

Поздно вечером пришёл Тарасов.

— Пойдёмте, господа.

В Смольном была прежняя суматоха. Бегали по лестницам вооружённые люди, стучали приклады, сапоги...

У выхода толпились матросы:

— Куда идёте?

Тарасов объяснил:

— По приказу...

— Плевать нам на приказ, — раздались голоса. — Кончать надо эту канитель, а не освобождать.

— Товарищи, постойте... Это самосуд.

— Ну да, своим-то судом правильнее и скорее.

Перебранка разгоралась. Матросы не хотели выпускать своей добычи. Вдруг чья-то могучая широкая спина ловко притиснула генерала к двери и открыла её. Краснов с Поповым и великаном в бушлате гвардейского экипажа оказались в маленькой швейцарской.

Краснов присмотрелся. Великан-боцман был типичным представителем старого гвардейского экипажа морского судна. Такие «гренадеры» обычно были на императорских яхтах.

— Простите, ваше превосходительство, — сказал боцман, обращаясь к Краснову, — но так оно спокойнее будет. Я не сильно толкнул вас? Ребята чего — пошумят и разойдутся. А то как бы чего нехорошего не вышло. Тёмного народа много.

Действительно, шум и брань за дверьми стали стихать.

— Вас куда доставить? — спросил боцман.

Краснов назвал адрес.

— Я отправлю вас на автомобиле «скорой помощи», так лучше. А людей дам надёжных.